Более того, Васильев просто не понимает, что я пишу. Я пишу о «территориях непрозрачности» как об одном из условий успешного захвата власти революционными силами, а он мне задает вопрос: а почему потом, спустя 35–40 лет (в Китае) или 20 лет (в Анголе, Мозамбике) вводится капитализм? А потому, дорогой М. Васильев, что это разные вещи: успешный захват власти (о чем я пишу) и эволюция суперэтатистских государств после краха Восточного блока. То, о чем говорит Васильев, – это закономерный конец сталинской модели. Нужно быть либо сталинистом, либо (как обычно у троцкистов) сильно зацикленным на сталинизме, чтобы думать, что ничего, кроме сталинизма, получиться не может.
М. Васильева, похоже, раздражает само слово «герилья», так как «правильные» французские троцкисты (Глюкштейн, например) о ней не говорят. Он не понимает, почему вообще я использую именно это слово. А потому, что выгода позиции партизанского отряда (или подполья) – в непрозрачности для противника, непрозрачности, которая позволяет революционерам (более слабой стороне) использовать фактор внезапности. Внезапность же – огромное преимущество в бою. То есть я говорю – и уже давно[5] – о зонах автономии. Поскольку троцкисты «первого мира», позицию которых и озвучивает М. Васильев, заняты реформистской работой, их не беспокоит, что их деятельность целиком прозрачна для буржуазных спецслужб. Они же ничего противозаконного не делают. То есть безопасны для капитализма. Но поскольку, будучи реформистами, они почему-то себя именуют «революционерами», их, конечно, очень раздражает, когда кто-то указывает им на их реформизм.
Вот и М. Васильев в раздражении пытается всех убедить в том, что если я написал «стратегия мировой революции как мировой партизанской войны», стало быть, я думаю, что все должны бегать в джунглях с автоматами. Что за глупость! В материале четко сказано, что речь идет о создании зон автономии (в идеале – выпадении из капиталистического мира стран революционной суперэтатистской диктатуры, устанавливающих между собой горизонтальные контакты), зон, которые могут нарушить пути снабжения и пути сообщения мирового капитализма и отсечь метрополии от источников сырья (планетарных «баз снабжения» империализма). Это – именно партизанская стратегия, никакая другая, так как стратегия большой войны («герры», а не «герильи») совершенно иная: это стратегия фронтальных столкновений, массированного разрушения хинтерланда противника (с воздуха, например) и, наконец, захват территории врага.
Я поражен, что троцкист М. Васильев занимается восхвалением провалившихся анархистских революционных экспериментов – Парижской Коммуны и «коммун Арагона». Какое позорище устроили анархисты из Парижской Коммуны и сколько жизней это стоило парижским рабочим – об этом я написал в статье «Мать беспорядка»[6]. О тоталитарно-уголовно-паразитическом опыте «коммун Арагона» советую почитать большую подробную работу Кивы Майданика «Испанский анархо-синдикализм в первый период национально-революционный войны 1936–1939 гг.»[7].
М. Васильев находит у меня то, чего у меня нет: а именно, что революционные суперэтатистские государства «сами по себе» (как он написал) «станут зонами социально-экономических и культурных антикапиталистических экспериментов». Где это я писал «сами по себе»? Не сами по себе – а в результате сознательной целенаправленной политики революционного руководства и революционных масс! На основе изучения негативного опыта Октябрьской и других суперэтатистских (этатистских) революций – и беспощадного уничтожения малейших ростков термидорианского перерождения. И никакого «диалектического» скачка (как это мне приписывает М. Васильев) от суперэтатизма (этатизма-III, этатизма индустриального способа производства) к социализму (коммунизму) – а только этот строй может быть безгосударственным – я не предполагаю. Никакого социализма не может быть до тех пор, пока капитализм и индустриальный способ производства не будут ликвидированы во всем мире. Это надо сказать прямо – и не рассказывать сталинистских сказок о «социализме в одной, отдельно взятой стране» и «земном рае и росте благосостояния». Поэтому и социализм – дело отдаленного, постиндустриального будущего, а дело победившего революционного суперэтатизма (этатизма-III) – это заложить материальные, культурные и психологические основы для будущей социалистической революции. В какой форме произойдет эта революция (революция против суперэтатизма, этатизма-III) – я не знаю, и не мое дело знать. Сама общественная практика выяснит это – и случится это много позже нашей с М. Васильевым смерти (если, конечно, левые догматики – в том числе троцкисты – своим догматизмом не сделают всё возможное для того, чтобы максимально помешать совершению антибуржуазных революций, – и дело дойдет до исчерпания капитализмом природных запасов планеты; а на разграбленной планете, конечно, никакого коммунизма – кроме разве что казарменного – быть не может).
5
См., например, интервью «Оппозиция, сопротивление, революция» в газете «Что делать?» (вып. 6) (http://saint-juste.narod.ru/talk_tarasov.htm).
6
7
Из истории освободительной борьбы испанского народа. Сборник статей. М., 1959. С. 157–239.