Пришли. Мы замерли, превратились в кучи мусора, лежащие на земле. Пока не наступишь — не найдешь. Во тьме раздавался постепенно стихающий рев двигателей уходящей колонны. Минута за минутой текли в напряженном ожидании…
Тихо. На трассе шумят редкие в это время суток машины, на горизонте — зарево от огней центра Багдада. Здесь же — темнота и тишина.
Аккуратно, стараясь не производить даже малейшего шума, я подтянул к себе винтовку, снял с предохранителя. В прицеле передо мной поплыл мир, окрашенный в различные оттенки серого…
Мир в перекрестье тепловизорного прицела выглядит очень необычно, человек не имеющий опыта в работе с этим прибором может даже впасть в панику. Все объекты, чья температура примерно соответствует температуре окружающей среды, показываются в различных оттенках серого, но более горячие предметы выделяются белым. Интенсивность белого цвета зависит от температуры предмета, отражающегося в прицеле, кроме того, прицел сам ее корректирует, чтобы не сгореть, если нацелиться, к примеру, на костер. Зато — тепловой контур человека выделяется четко, и спрятать, замаскировать его почти невозможно.
— Кабан — всем. Разобрать цели! На двенадцать часов — удаление двести. На час — удаление двести. На десять часов — удаление сто пятьдесят. Час до начала движения!
Хорошо все-таки иметь в группе хоть один тепловизорный прицел. Даже в кромешной тьме человеческие фигуры видно как днем. Не факт что это «хаджи», скорее даже совсем не хаджи — просто иракцы на ночь глядя шастают по своим делам — но лучше подстраховаться… Теперь цели распределены — ждать остается еще час…
— Начали движение…
Пора выдвигаться на исходные. Час мы отлежали, ожидая пока все вокруг успокоиться. Слева, метрах в пятидесяти от нас по зеленке, явно стараясь остаться незамеченными, прошли пятеро — но нам было не до них сегодня. Не заметили — и то хорошо.
Первым иду я. Снова нарушая все инструкции относительно места командира при выдвижении к месту операции — но винтовка с тепловизором у меня, да и привык я всегда впереди идти…
Шли медленно, время позволяло, главное было — не нашуметь, не демаскировать себя. Для скрытности и безопасности передвижения я приказал передвигаться «гусеницей» с дистанцией всего двадцать метров. Выглядит это так: первый проходит двадцать метров и занимает позицию, прикрывая остальных, следующий проходит не двадцать, а сорок метров и в свою очередь также занимает позицию. Таким образом, половина бойцов меняют позицию, половина и в это время прикрывает.
У края зеленки остановились, группа морпехов пошла в обход, чтобы выйти и занять исходные позиции с другой стороны. Мы же замерли еще на десять минут, заняли круговую оборону на пятачке земли, ощетинившись стволами. Минута текла за минутой, тихо и неторопливо.
Когда оговоренные десять минут истекли, наш уменьшившийся вдвое отряд снова пришел в движение.
Тайное передвижение в иракском пригородном квартале, даже ночью — не слишком приятное дело. Узкие улочки, мест для того, чтобы спрятаться не слишком много. К тому же собаки — иракцы хоть и провозглашают себя мусульманами, а собак держат.[117]
Шли осторожно, колонной. Я первым, для того чтобы при необходимости бесшумно расчистить путь группе. Следом шел Крис, держа в руке «antidog» — бесшумный Рюгер калибра 5,6 мм. Если залает собака, то лучше чем этот Рюгер для такой ситуации не придумано.
Стоп!
Я поднял руку, сжатую в кулак, группа остановилась, кто мог укрыться — укрылся, кто нет — просто прижался к забору, пытаясь спрятаться в тени. Впереди, метрах в тридцати хлопнула дверь, кто-то вышел из дома, на свое счастье пошел не в нашу сторону, а в противоположную.
Продвигаемся дальше. Кажется, пришли. Промежуточная точка — здесь можно организовать снайперскую засаду. Трехэтажный дом — господствующая над местностью высота, если занять позицию на крыше. Отсюда простреливается прямой переулок, ведущий к цели и часть самой цели. Подозрительный дом стоял несколько на отшибе от других, пара домов рядом с ним была разрушена бомбами и обстрелами, но восстанавливать, почему-то не стали. Получалось, что все подходы к дому простреливаются. Ругаясь про себя помогли снайперам и пулеметчику занять позицию, забросили снаряжение. Пошли дальше.
— Ворон — Кабану!
Вызов прозвучал в моем наушнике как будто выстрел, я сразу остановил группу.
— На приеме!
— Дальше ни шагу! На крыше объекта — засада! Двое, у одного — трещотка[118] с ночником!
— Кобра, позицию заняли, цели держим!
Ага, значит и снайперы морской пехоты дошли успешно. А засада — это даже хорошо. Значит там что-то есть.
— Тихо снять сможете?
— Сможем! — как то получилось, что Душан взял на себя роль координатора снайперской группы — обратный отсчет от пяти. Пять. Четыре. Три. Два. Один!
Только вслушиваясь, можно было определить тихие хлопки выстрелов бесшумных снайперских винтовок. Но в результате я не сомневался — бойцы, занимавшие пост на крыше были мгновенно убиты прилетевшими с разных сторон пулями.
— На крыше чисто!
— Подтверждаю, чисто! — снайпер морской пехоты с позывным "Кобра 1" подтвердил, что можно двигаться вперед.
— Бегом! — оставшиеся метров двести до объекта нужно было преодолеть максимально быстро, убитых на крыше могли обнаружить в любой момент и поднять тревогу. Бежим, каждой своей клеточкой ощущая свою уязвимость в этом узком прямом переулке. Даже один хаджа с автоматом впереди окажется — натворит дел. Выскакиваем на открытое пространство, за пару секунд преодолеваем его — и оказываемся в "мертвой зоне", не простреливаемой из окон объекта. Почти одновременно с нами, левее занимает позиции четверка морпехов. Пришли!
Тихо или с шумом? Когда планировали операции, решили, что с шумом будем работать лишь в самом крайнем случае. Койот (то есть мастер-сержант Андерсон) со своим напарником только подобрались к двери, я закончил снимать с винтовки тепловизорный прицел — он при штурме не нужен, и только снял и убрал — как дверь настежь, с шумом распахнулась. Во всей своей красе на улицу выперся Хаджа, расстегивая ширинку — посцать ему, сволочи, захотелось. И хоть было темно — нас он увидел сразу…
— А… — только и успел сказать он, увидев перед собой черные тени
Пук! Пук! Пук! — сержант Андерсон успел выстрелить из пистолета два раза, я только один, поскольку отвлекся и мозги были заняты упаковкой дорогущего, числящегося за мной тепловизорного прицела. Хаджа повалился на спину, прямо в дверной проем. Еще этого не хватало…
— Вперед!
Теперь важно было не терять темп. Андерсон схватил тело хаджи за ноги, я рванулся вперед, в освободившийся дверной проем, войдя, сделал два шага влево, присел на колено, ища стволом автомата цели. Идущий следом один из Смитов зеркально повторил мои движения, только ушел вправо. После того, как вход в дом был под нашим контролем в дом пошли остальные, разбиваясь на пары. Четверо пошли на лестницу, на второй этаж, нам же остался первый…
Та-та-та-та-та-та — автоматная очередь из Калашникова громовым раскатом ударила по ушам, едва мы вошли в коридор. Теперь о скрытности не могло быть и речи.
Четверо — две боевые пары. По плану при зачистке нам доставалась левая сторона, второй паре — правая. Достав из подсумка гранату, я пнул дверь.
Бах! — кажется, здесь все спят с оружием под подушкой… Одиночный пистолетный выстрел, пуля проходит мимо и ударяется в противоположную стену. Зубами дергаю кольцо, черное яблочко гранаты лежит в плюющуюся свинцом темноту.
БАБАХ.
Яркая вспышка, визг осколков, звон разбивающегося стекла, волна горячего воздуха…
Тах-тах-тах Тах-тах-тах.
Автомат дергается в руках, посылая короткую очередь в открывшуюся на противоположной стороне дверь. Не моя сторона — ладно, сочтемся при случае… Дверь моментально покрывается уродливыми дырами, что-то темное падает вперед… Дальше, дальше, пока не очухались…