— Нет, дорогая, — запротестовал Камерон, — ты моя греческая роза. А теперь, прекрасная роза, позволь показать тебе твой будуар.
Он подхватил Каллиопу на руки и понес в дом по лестнице с покатыми ступенями под классическим фронтоном. И хотя Калли протестовала, Талия видела, что она устала и нуждается в помощи. Талия взяла коробку, оставленную лакеем на тротуаре, и пошла следом.
В холле было прохладно и царил приятный полумрак после яркого солнца. Пахло свежими цветами и лимонной мастикой. За Камероном они прошли через арку во внутренний холл. Из него вела лестница на второй этаж. Откуда-то доносился громкий протестующий плач Психеи.
Камерон внес жену в гостиную, где стены были обиты золотистым Дамаском. Пышные портьеры, мебель, обтянутая шелком кораллового цвета, стулья и диваны группировались вокруг чайного стола, уже накрытого для прибывших.
У окна стояли фортепьяно и арфа. Талия подошла, разглядывая музыкальные инструменты. Потом бегло пробежала пальцами по клавишам.
— Неплохо звучит. Могу по вечерам поиграть для вас, я выучила много новых песен в Италии.
— Я обожаю твою игру, дорогая, — обрадовалась Каллиопа, принимая чашку из рук мужа и жестом отказываясь от его попытки укутать пледом ее ноги. — Но ты заслужила большей аудитории. Прекрасная гостиная. Можно устраивать вечера игры в карты или музыкальные, как только обзаведемся знакомыми в Бате.
— Тебе надо отдыхать, — в один голос произнесли Камерон и Талия, и оба рассмеялись.
Кэм продолжил:
— Помни, что сказали доктора. Полный отдых и каждый день принимать ванны.
Она отмахнулась нетерпеливо:
— Ей-богу, вы такой подняли шум, как будто я заявила, что собираюсь переплыть на лодке Ла-Манш. Талии надо развлекаться, и небольшие приемы никому не повредят, ведь она ради нас покинула Италию.
— Я не могла тебя оставить одну, Каллиопа. И я здесь, чтобы помочь тебе поправиться. — Талия сняла шляпу и посмотрела в окно, на случай если мимо пройдет высокий мужчина в голубом костюме, который показался ей знакомым. Очевидно, вновь разыгралось воображение.
Глава 2
Марко швырнул шляпу на ближайший столик, бросился в кресло и хмуро уставился на удлиняющиеся тени на полу, натертом до блеска. Гостиница «Уайт Харт» была в это время дня пустынна, все разошлись по своим комнатам, готовясь к вечерним концертам и балам. Даже в коридорах и холлах не было видно привычной суеты.
Он был далек от спокойствия с тех пор, как приехал в Бат, этот белый город на холмах. Он слышал раньше, что Бат скучен, но весьма респектабелен. Марко нашел, что лекции по философии и Гранд-Бювет вполне привлекательны. Хотя в белом городе прятались люди с темным прошлым. Он провел здесь неделю, пытаясь подружиться с леди Ривертон, войти к ней в доверие, подобраться к ее сейфу и документам, так тщательно охраняемым на ее вилле на окраине города. Спрятаны ли там сокровища из Санта-Лючии? Пока от общения он получил лишь головную боль от ее непрерывной трескучей болтовни.
А в поисках не продвинулся ни на шаг.
— Maledetto[1], — пробормотал он. — Глупец. — Он был глупцом, рассчитывая на свой шарм и умение льстить. Леди предпочитала грубую силу наемных злодеев.
Впрочем, она, казалось, была им очарована и с восторгом принимала его общество. Теперь надо срочно придумать другой план действий.
Мало того что он оказался глупцом и ничего не добился, он тратил время на женщину, которую презирал. Когда леди Ривертон брала его за руку и жеманно заглядывала в глаза, он видел перед собой не ее смуглое лицо, обрамленное каштановыми локонами, а голубые дразнящие глаза Талии. Глаза, голубые, как безоблачное небо, которое могло вдруг стать штормовым, когда она сердилась на него. Или жемчужно-серыми в свете свечей. Со времен своей юности он ни разу не был в таком восхищении от женской красоты. Со времен Марии. Бедная Мария, такая красивая и такая несчастная в любви.
Он лишь короткий период времени был знаком с Талией Чейз, но ее красота, ум, художественная натура и темперамент его покорили. Если бы она знала, на что он готов пойти сейчас, ее голубые глаза блеснули бы презрением. Безусловно, она предпочла бы бой с открытым забралом.
Его старые друзья в Неаполе и Флоренции, разделяющие мечты о независимости Италии, тоже предпочли бы открытый бой, но он еще упрямо надеялся.
Вот почему было так важно найти храмовое сокровище.
Он встал с кресла и подошел к маленькому бюро в небольшой нише, уставленному книгами и заваленному документами. Там же хранились страницы памфлета на тему, подсказанную Санта-Лючией, о когда-то богатом греческом городе, с торговой площадью и амфитеатром, где жили фермеры, выращивали оливки, пшеницу, виноград и богатые семьи строили красивые виллы. В нем процветали искусства, они поклонялись Деметре и ее дочери Персефоне. И в честь богини они отлили из серебра утварь для посвященного ей храма. Красиво изукрашенные чаши, кубки, светильники, все в честь богини, которая даровала им плодородные земли. Пока город не подвергся нападению римлян и их наемников. Они жгли, грабили, убивали, обращали в рабство тех, кто выжил. Но один из жителей успел спрятать серебряный клад в подвале своего загородного дома. Там он и оставался, пока его не нашли tombarolo[2] леди Ривертон и не отдали для ее бесценной коллекции украденных антиков. Полный набор серебряной утвари из храма эллинского периода. Оставшееся наследство красоты и культуры, разрушенной римлянами. И еще одна часть истории Италии оказалась утрачена.