Прекращение местной княжеской династии явилось дополнительным фактором, отрицательно повлиявшим на внутриполитическое и международное положение Галицко-Волынской Руси. Экономически сильное крупное галицкое боярство, ослабленное при Данииле Романовиче (1238–1264) и его ближайших преемниках, снова начинает играть ведущую роль в политической жизни Галицко-Волынской Руси, пытаясь использовать аппарат власти для закрепления своего доминирующего социально-экономического статуса. Гибель последних Романовичей способствовала также усилению захватнических устремлений правящих кругов соседних феодальных государств, использовавших это событие для вмешательства во внутренние дела Галицко-Волынской Руси. Кроме Литвы, с притязаниями на эту территорию выступили определявшие политику Польского королевства малопольские паны, феодалы Венгрии и находившиеся в дальних род- /25/ ственных связях с Романовичами князья Силезии и Мазовии. Большой интерес к Галицко-Волынской Руси проявила папская курия, как и прежде, игравшая роль вдохновителя католической феодальной агрессии в Восточной Европе. Активное участие в борьбе этих сил за земли Юго-Западной Руси, в том числе галицко-волынские, приняла также Золотая Орда, стремившаяся посредством сталкивания противоречивых интересов феодальных группировок и военных вторжений сохранить свое господство в данном регионе.
Наиболее реальным соперником Литвы в последовавшей схватке за Галицко-Волынскую Русь явилась Польша, добившаяся к тому времени заметных успехов на пути преодоления феодальной раздробленности и политического объединения своих земель. Проявлением этих успехов стала коронация в 1320 г. Владислава Локетка (1306–1333), под властью которого объединилось большинство польских земель, за исключением Мазовии, Силезии, части Куявии и Гданьского Поморья, захваченного в 1308 г. Тевтонским орденом.[82] Образование Польского национального государства осложнялось, однако, не только сопротивлением усилению королевской власти со стороны удельных князей, еще не изжитым полицентризмом польских земель, но и противодействием объединительным тенденциям со стороны постепенно усиливавшейся в Центральной Европе и претендовавшей на польский трон династии Люксембургов, а также вследствие агрессивной политики Бранденбурга и особенно Тевтонского ордена, стремившегося к захвату значительной части польской территории.
Необходимость отпора натиску враждебных внешних сил обусловила сближение Польши с Венгрией, политический союз между которыми был оформлен в 1320 г. Направленный главным образом против блокировавшихся между собой Ордена и Люксембургов, польско-венгерский союз вместе с тем сыграл немаловажную роль в реализации давних захватнических устремлений феодальной элиты обоих государств по отношению к Галицкой Руси.
Анализ источников дает возможность установить последовательность наиболее важных политических событий в Юго-Западной Руси, в результате которых ее территория была захвачена соседними феодальными государствами. Первой подверглась нападению Галицкая земля: уже летом – осенью 1323 г. в ее пределы вторглись войска Польского и Венгерского королевств.[83] Литва также предприняла попытку присоединить северную часть Галицко-Волынского княжества. Но сначала ее правящей верхушке пришлось решить вопрос об обеспечении мира на западных границах, где особую опасность для собственно литовских земель /26/ представляли почти беспрерывные опустошительные нападения крестоносцев.
С этой целью Гедимин в мае 1323 г. перевел на более реальную основу установленные им еще в конце 1322 г. дипломатические контакты со странами Западной Европы, дав свое согласие на крещение населения Литвы по католическому обряду и обещая передать спорные вопросы, существовавшие между нею и обоими Орденами, на рассмотрение папской курии.[84] В результате этих дипломатических маневров Великое княжество Литовское добилось желаемой мирной передышки на четыре последующих года. 2 октября 1323 г. в Вильно был подписан мирный договор между Литвой, Ливонским орденом, Ригой и Данией, а в следующем году под давлением папской курии военные действия против Литвы приостановил и Тевтонский орден.[85] Таким образом, лишь в октябре 1323 г. сложились благоприятные условия для наступления литовских войск на Волынь.
Датировка их похода концом 1323 г. вполне соответствует летописному известию об отходе войск Гедимина с Волыни на зимовку: "А потом на зиму шол до Берестья и з Берестья вси воиска роспустил, а сам у Берестьи зимовал".[86] Вопреки сведениям белорусско-литовских летописей и повествованию М. Стрыйковского непродолжительность похода (не более двух месяцев) как будто исключает возможность проникновения литовских войск в пределы Галицкой земли в том же 1323 г. Подобное мероприятие было бы явно нецелесообразным ввиду планировавшегося Гедимином похода против Киевского княжества.
В соответствии с белорусско-литовскими летописями, после захвата Волыни Гедимин, "собравши вси силы литовскии и жомотскии, и русскии, и поиде на други недели по Велице дни (т. е. после 15 апреля. – Авт.) на князя Станислава киевского". Киевское княжество, в состав которого в начале XIV в. входила значительная часть Среднего Поднепровья, несомненно представляло одну из главных целей экспансии литовских феодалов в Юго-Западной Руси. Несмотря на значительные разрушения, причиненные полчищами Батыя и последующими вторжениями, Киев и под игом ордынских ханов оставался в XIV–XV вв. важным экономическим, политическим и культурным центром Восточной Европы.[87] Через него проходил один из главных торговых путей из Центральной Азии в Западную Европу. Для населения различных частей Руси Киев оставался воплощением лучших традиций древнерусского наследства, символом былого политического единства русских земель. Этот фактор учитывался в Константинополе, и поэтому после перенесения в 1300 г. митрополичьей кафедры во Владимир-на-Клязьме Киев сохранил за собой номи- /27/ нальное значение религиозного центра всей Руси. Как разъяснял в 1380 г. константинопольский патриарх Нил, нельзя было стать архиереем Руси, "не получив сначала наименования по Киеву, который есть соборная церковь и главный город всей Руси".[88] Примерно также определяли значение Киева и правители Великого княжества Литовского. Например, Витовт, который на рубеже XIV–XV вв. стремился к усилению политики территориальных приобретений на Руси, отзывался о нем как о "главе всех русских земель".[89] Подчинение Киева власти великих литовских князей должно было "узаконить" их притязания на все территориальное наследство Древнерусского государства.
Как повествуют белорусско-литовские летописи, войска Гедимина, подойдя к рубежам Киевской земли, овладели Овручем и Житомиром, а затем вблизи Белгорода на р. Ирпень разгромили главные силы киевского князя, в состав которых входили, кроме ополчения местного боярства и княжеской дружины, войска брянского князя Романа, переяславского Олега и луцкого (?) Льва.[90] После этого литовские войска захватили Белгород и осадили Киев, и "кияне почалися ему (Гедимину. – Авт.) боронити". Только после месячной осады киевские бояре, потеряв надежду на помощь извне, признали, как перед этим волынские феодалы, власть великого литовского князя, обусловив взамен сохранение за ними земельной собственности ("отчин"). Власти Гедимина поддались и киевские "пригородки" – Вышгород, Черкассы, Канев, Путивль, Снепород, а также Переяславль-Русский. Перед тем как возвратиться в Литву, отмечают белорусско-литовские летописи, Гедимин оставил своим наместником в Киеве и на пригородах Ольгимунта, сына князя Миндовга Гольшанского.
Летописный рассказ о взятии Гедимином Киева, как и вопрос о конкретных исторических обстоятельствах подчинения Киевского княжества власти литовских феодалов, привлекали внимание еще буржуазных исследователей. Некоторые из них, отметив недостоверность содержащихся в этом рассказе отдельных сведений и фактов, вообще отрицали за ним какую-либо ценность как исторического источника. Противоположное мнение отстаивал Н. Дашкевич, которому удалось доказать достоверность историко-географических сведений рассказа. Им же впервые был поставлен вопрос об этапности утверждения власти литовских князей над Киевской землей и в связи с этим об отношениях Киева к ордынским властям, дан сравнительный анализ летописных известий о завоевании Гедимином земель Юго-Западной Руси. Сам летописный рассказ Н. П. Дашкевич оценивал как "сплав достоверных известий о четырех или трех разновременных движениях литовских князей с целью захвата южнорусской территории". За /28/ дату завоевания Гедимином Киевского княжества Н. Дашкевич принимал 1333 г., утверждая, что оно "не могло произойти в 1320–21 гг., но легко могло свершиться после 1332 г.".[91] Хотя мнение Н. П. Дашкевича склонны были разделить такие видные исследователи, как М. К. Любавский,[92] М. Ф. Владимирский-Буданов,[93] П. Г. Клепатский, [94] а некоторые представители русской и украинской буржуазной историографии (например, А. Пре- сняков) признавали зависимость Киевского княжества от Литвы в 30-х гг. XIV в., вопрос о достоверности летописного источника, времени и обстоятельствах включения Среднего Поднепровья вместе с Киевом в состав Великого княжества Литовского в дореволюционной историографии так и остался нерешенным.
82
83
84
88
90
91
92
93