Разумеется, мы понимаем, что такая феноменология по сути своей является динамологией и что к любому материалистическому анализу труда добавляется энергетический. Кажется, будто материя обладает двумя сущностями – сущностью покоя и сущностью сопротивления. Первую мы встречаем в созерцании, вторую – в действии. Тем самым множество образов материи еще более увеличивается. Например, как отмечает Леруа-Гуран, перкуссия (действие по преимуществу человеческое) осуществляется при помощи трех видов инструментов, в зависимости от того, идет ли речь:
1.О контактной перкуссии, например, ножом по дереву – что дает точное, но не энергичное резание;
2.О маховой перкуссии, например, кривым садовым ножом – что дает неточное, но энергичное резание;
3.О контактной перкуссии с применением ударного инструмента: долото прикладывается режущей частью к дереву, а молоток бьет по долоту. Здесь начинается диалектика орудий труда и их синтез. Так преимущества контактной перкуссии (точность) объединились с преимуществами перкуссии маховой (сила).
Можно ощутить, что три разных типа психики, три типа динамизма противления (contre) обретают здесь специфическое господствующее активное свойство. В частности, труд третьего рода открывает нам доступ к знаниям и потенции, располагающим нас в новом царстве, в царстве управляемой силы. Каждая рука наделяется своей привилегией: одна – силой, другая – сноровкой. Уже в дифференциации рук присутствует подготовка к диалектике хозяина и раба.
Всякая чисто человеческая наступательность означает нападение на противника сразу двумя способами. К примеру, мы лучше поймем одомашнивание животных, если рассмотрим его как сотрудничество двух людей. Так, всадник говорит конюху: «Дай-ка ему закрутку, а я запрыгну ему на спину»,– и вот коня атакуют двумя способами. Похоже, что природа не снабдила животное синтетическими рефлексами, которые позволили бы ему защититься от комбинированной – столь неестественной и столь человеческой – атаки. Те же самые замечания можно высказать и по поводу работы двумя руками. Каждая из двух рук, которые не дифференцируются между собой в замесе теста – в женской работе, – наделяется своим особенным динамическим смыслом в труде третьего типа, в борьбе с жесткой материей. Вот почему жесткая материя раскрывается перед нами как великая воспитательница человеческой воли, как начало, регулирующее динамогению труда все в том же направлении вирилизации.
В действительности при помощи ловкого труда и сноровки при обработке жесткой материи можно устранить массу фантазмов, изобличаемых психоанализом. Ради точности примера бросим вскользь несколько ремарок, выходящих за пределы литературы, накопленной психоанализом вокруг грез о дыре[47].
Независимо от того, что обычно говорят, мы предлагаем обратить внимание на то, что происходит в точном труде и труде с применением силы. Здесь можно будет разглядеть грезы с анальными или генитальными тенденциями, которые постепенно заменялись,– а не вытеснялись, и происходило это по мере развития эффективного труда, в особенности когда целью такого труда является достижение четких геометрических форм, реализующихся при сопротивлении материала. Жесткая материя как бы фиксирует экстравертность. Геометрическая форма, которой необходимо добиться, привлекает внимание, так сказать, к острию экстравертности. Вот две причины, в силу которых столь подвижная и ритмичная в праздной жизни диалектика интровертности и экстравертности резко поляризуется в пользу экстравертности. По мере того, как округлость становится окружностью, а отверстие принимает отчетливо кольцеобразную форму, образы либидинозных грез исчезают, так что можно сказать, что геометрический дух представляет собой один из факторов аутопсихоанализа. Разумеется, это более ощутимо, если отверстие должно иметь более сложные формы: квадратную, звездчатую, многоугольную…