Несмотря на правило, среди светских молодых людей распространена мода романтических писем. Обычно родственники барышень снисходительно относятся к подобной вольности, но внимательно следят за перепиской, дабы вовремя приструнить чрезмерно настойчивого поклонника.
Не составляло труда предугадать строки писем, явно переписанных из глупых французских романов. Догадываясь о фальши, я почему-то радовалась этим строкам, блаженно улыбаясь. Удивительно, как надоевшие старые комплименты могут окрылить девушку.
Разум подсказывал, что авторы разослали свои пышные фразы нескольким барышням. Радует, что имя и адрес не перепутали.
Я не сразу заметила предназначенное мне письмо без обратного адреса, поэтому распечатала его последним. Автором послания оказался граф Н*…
Какое счастье, что Ольга не видела меня в эту минуту, она бы легко заметила мое смятение. Почему-то сейчас мне не хотелось говорить с сестрой о своих чувствах.
Граф написал мне столь теплое и трогательное письмо. Фразы были просты и, возможно, поэтому казались искренними. Он даже интересовался моими делами, беспокоился – не докучают ли мне злобные призраки. В конце письма граф выражал надежду, что мы увидимся завтра в салоне Софьи Карамзиной.
Забыв остальные письма на столике, я ушла к себе в комнату написать ответ для графа.
Вечером, когда мы собрались в гостиной побеседовать о событиях прошедшего дня, я спросила Константина:
– Когда нашли тело Коко, она была обута только в одну туфельку?
Он давно привык слышать от меня странные вопросы, поэтому не удивился:
– Да, совершенно точно, – ответил Константин, – интересно… туфелька слетела, когда убийца толкнул Коко в воду, или соскользнула в воде? – он задумался.
– Неужто даже столь незначительная деталь может оказаться решающей? – изумилась Ольга.
Сестра не переставала восхищаться умом супруга.
– Никогда не знаешь, что может оказаться важным… Потерянная туфелька не найдена. Либо всему виною течение, либо башмачок забрал убийца?
– Золушка-утопленница, – вздохнула Ольга, – но зачем убийце ее туфелька?
– Зачем… – задумчиво повторил Константин, – возможно, злодей полагал, что тело, унесенное потоком в Неву, никогда не будет обнаружено… А если и выплывет где-то за городом – точное место преступления никто не установит. В таком случае, туфелька, оставленная у Зимней канавки, могла бы дать ненужную подсказку сыщикам о месте убийства…
Ольга понимающе кивнула, гордясь своим мудрым супругом.
Ранним утром я отправилась на прогулку по городу. Коляской, в отличие от Ольги, я правлю плохо, поэтому ехала очень медленно.
Удивительно, но даже после ярких красок Кавказа, я продолжаю любить серый унылый Петербург. В этом таинственном городе каждый уголок хранит свои секреты. В предрассветных лучах можно уловить незримые тени призраков… Кажется, что они приветствуют меня как старую знакомую.
На секунды в первых лучах солнца мне открывается другой Петербург, обитатели которого не живые горожане, а бестелесные духи. Они бродят по улице, сидят в кофейнях, смотрят из окон домов и, кажется, беседуют друг с другом. Звучит немного странно, но это тоже "жизнь", правда, "жизнь" иного Петербурга. Я видела жандарма, булочника, галантерейщицу, мальчика посыльного, бравого гусара, кокетку в окне… В этом "другом Петербурге" тоже есть свои новости, сплетни и, наверняка, скандалы… У нас наступает день, у них – ночь, и призраки исчезают с городских улиц. С наступлением темноты для этого "другого города" наступает день…
Возможно, виною моя фантазия…
Когда я выехала на набережную Невы, солнце уже показалось над рекой. Утро выдалось солнечным – редкость для осеннего Петербурга. Однако прохлада не отступила. К моей удаче, не было ветра с залива, иначе прогулку пришлось бы прекратить.
Я всматривалась в гладь реки, отражение рассветного неба скрыло унылый серый цвет холодных вод. Строгие фасады домов, обрамлявшие набережную, сияли в красках утра. Как прекрасны мгновения между тьмой и светом, ночью и днем.
Проезжая мимо сфинксов Университетской набережной, я увидела фигуру Ростоцкого. Не понимая причины своего внезапного любопытства, решила остановиться.
Серж обернулся и, завидев меня, поднял руку в знак приветствия и сразу направился ко мне. Я спустилась с коляски и пошла к нему навстречу.
Мы обменялись обычными приветствиями. По взгляду Ростоцкого было заметно, что он взволнован и желает посоветоваться со мной, но не знает – как начать разговор.
– Вы любите прогулки по набережной? – задала я бессмысленный вопрос, подойдя к одному из сфинксов.
Красивое гранитное лицо древнего царя бесстрастно смотрело вдаль. Многие боятся сфинксов, а мне они кажутся весьма спокойными и дружелюбными. Их истинное величие завораживает. Неужели им, правда, тысячелетия?
Небо заволокло тучами. Погода менялась быстро.
– Да… люблю прогуляться, – растерянно ответил Ростоцкий, – надеюсь, вы не сочтете меня сумасшедшим? Право, понимаю, вас беспокоит моя сестра… Не хотелось, чтоб вы сочли нас семьей безумцев… Климентина говорит правду, я уверен… У моей сестры никогда не наблюдалось приступов истерии… В роду у нас не было сумасшедших…
– Вы хотите поговорить со мною о вашей сестре? – предположила я.
– Нет-нет… Мне бы хотелось поделиться с вами некоторыми размышлениями. Повторюсь, никогда не страдал безумием…
– Будьте спокойны, в безумии легче обвинить меня, – печально улыбнулась я, всматриваясь в лицо сфинкса.
Ростоцкий провел рукой по надписям на постаменте.
– Странные письмена, – произнес он, – будто какой-то шифр… Знаю, что их переводили ученые. Но все равно мне почему-то кажется, будто иероглифы скрывают иной смысл… Горе, если злодей сумеет познать тайну… Я уверен в своей догадке, но не могу объяснить… Неужто подсказки египетского пра-прадеда?
Он вздрогнул и смущенно отвел взор.
– Я вам верю! – прозвучал мой твердый ответ.
– Знать бы, зачем мне даны эти странные предчувствия, – произнес Серж, рассматривая амулет предка, – неужто злодеи хотят раскрыть древние тайны?
– Вы недалеки от истины, – прозвучал чей-то спокойный голос.
К нам подошел худощавый человек в сером костюме. Лицо его не было ни красивым, ни безобразным – столь неприметные лица легко забываются.
– Мое имя Степан Гласин, – представился он, – я хранитель тайн Анубиса[3]… По-египетски его имя звучит "Анпу"…
Незнакомец явно не беспокоился, что мы можем принять его за сумасшедшего.
– Чем обязаны? – напряженно спросил Ростоцкий.
Разумеется, бесцеремонное поведение собеседника вызвало у него недоумение.
– Вы хотите знать ответы на многие вопросы, не так ли? – продолжал Гласин, не смутившись.
– Но кто вы?
– Обычный мелкий чиновник из конторки, если вас интересует мое положение в обществе, – улыбнулся он, – когда ты посвящен в древнюю тайну, удобнее жить неприметным…
– Простите, мне безразлично, как вы зарабатываете на жизнь. Меня интересует, что значит "хранитель тайн Анубиса"…
Глаза Ростоцкого загорелись от осознания внезапной возможности хоть на шаг приблизиться к терзавшей его загадке. Он явно с трудом сохранял свое привычное хладнокровие.
– Вспомните, кем был Анубис и сами все поймете… Не стоит растолковывать очевидное, – ответил собеседник.
– Тогда я перейду к делу, – Серж протянул Гласину фамильный амулет, – эта вещь древних египтян?
– Совершенно верно! – ответил незнакомец, даже не притронувшись к амулету.
– Мой пра-прадед приходит ко мне во сне? – продолжал Ростоцкий.
– Да, и тут вы не ошибаетесь и не впадаете в безумие, – улыбнулся Гласин.
– Тогда… что значат эти письмена? – Серж указал на надпись на постаменте ближайшего к нам сфинкса.
– В строках, славящих фараона, скрыт шифр, если найти ключик, то можно узнать заклинение, открывающее врата Дуата, – спокойно ответил собеседник.
3
Анубис (греческий вариант имени Анпу) – древнеегипетский проводник в мир умерших. Изображался человеком с черной собачей головой, или в облике черного пса. Редко в обычном человеческом облике.