– Вот это эрудиция! – восхитилась я.
– Эта очередь – сущее безумие. Тридцать три года назад, когда я последний раз был здесь, компьютеры не проверяли – тогда еще мир не охватила паранойя.
– Дзен, дзен, дзен, – произнесла я, поглаживая мужа по лицу.
– Мы в аэропорту Касабланки, а не в буддистском убежище.
Я рассмеялась. Но Пол все переступал с ноги на ногу, вытанцовывая на месте фугу нетерпения и беспокойства.
– Давай вернемся домой, – внезапно заявил он.
– Шутишь?
– Нет.
Молчание. Я напряглась всем телом. Спросила:
– И как ты себе это представляешь?
– Сядем на ближайший рейс.
– Ты это не серьезно.
– Отнюдь. Зря мы сюда прилетели.
– Это ты из-за очереди?
– Интуиция подсказывает. Велит, чтобы мы вернулись домой.
– Хотя раньше твоя интуиция велела тебе лететь сюда?
– Ты на меня злишься.
– Хочешь вернуться домой, давай вернемся.
– Если вернемся, ты будешь считать меня неудачником.
– Я никогда не считала тебя неудачником, любимый.
– Я же понимаю, что я для тебя обуза.
Обуза. Именно это слово зазвучало у меня в голове, когда я обнаружила несколько недель назад, что Пол в очередной раз влез в огромные долги, несмотря на обещание, данное мне много месяцев назад, умерить свой пыл и не тратить деньги направо и налево. Как-то в пятницу примерно в шесть часов вечера к нам в дом постучали. На пороге стоял представитель коллекторского агентства, изъявивший желание пообщаться с Полом Лейеном. Я объяснила, что в данный момент мой муж в тренажерном зале.
– А вы, значит, миссис Лейен? Тогда вам, должно быть, известно, что ваш супруг задолжал шесть тысяч четыреста долларов Обществу виноделов.
Я утратила дар речи. Когда Пол успел накупить столько вина и почему я не видела в доме ни одной бутылки? Коллектор объяснил, что Общество виноделов направило моему мужу десяток писем с требованием «обсудить» сумму долга, скопившегося за два с лишним года. и вот их терпение лопнуло. Если счет не будет оплачен незамедлительно, они подадут судебный иск, и, возможно, на наш дом будет наложен арест.
Вместо того чтобы пойти и взять чековую книжку (как я это уже делала раньше несколько раз), я просто сказала:
– Мой муж сейчас в тренажерном зале «Голде» на Мэнор-стрит, в пяти минутах езды отсюда. Попросите персонал, чтобы его пригласили, – его там знают. И…
– Но вы могли бы прямо сейчас уладить этот вопрос.
– Могла бы, но не буду. Вам необходимо переговорить непосредственно с моим мужем.
Повторив адрес тренажерного зала, я извинилась и закрыла дверь. Как только коллектор укатил прочь, я прошла в нашу спальню и собрала небольшую дорожную сумку, а потом позвонила своей давней соседке по комнате Рут Ричардсон, с которой мы вместе учились в университете (теперь она жила в Бруклине), и спросила, не позволит ли она мне несколько дней поспать на ее раскладном диване. Затем, оставив Полу записку – «Вернусь во вторник поздно вечером. Долг за вино к моему возвращению должен быть уплачен», – села в машину и пустилась в семичасовое путешествие на юго-восток, до города, который я не теряла надежды однажды назвать своим. Мобильный телефон я отключила и следующие четыре дня пыталась не досаждать Рут, изливая ей коктейль раздирающих меня эмоций – гнева, чувства вины и уныния. Рут – преподаватель английского языка и литературы в Бруклинском колледже[8], разведенная, бездетная, разочаровавшаяся в любви, ироничная и потрясающе образованная женщина («Высокое искусство – извинение Господа за то, что Он создал мужчин», – любила повторять она), – как всегда, проявила себя замечательной подругой. Она укрепила мою первоначальную решимость, когда я сказала, что мне, пожалуй, стоит позвонить Полу, узнать, как он справляется.
– Когда он в прошлый раз наделал долгов, как ты поступила? – спросила она.
– Взяла десять тысяч из своих пенсионных накоплений, чтобы вызволить его из беды.
– Что он тебе пообещал?
– Ты и сама прекрасно знаешь. Признал, что он жалкий патологический транжира… и поклялся сдерживать свои порывы.
– Его порывы разрушают ваш брак. И это все очень печально. Тем более что Пол мне симпатичен.
– И я безумно его люблю, несмотря на эту его дурную привычку. Ему до сих пор удается смешить меня. Он увлеченный, любознательный человек, яркая личность. До сих пор считает меня сексуальной – по крайней мере, так мне всегда говорит.
– Все еще пытаетесь зачать ребенка?
– Конечно.
Три года назад, когда я встретила Пола, мне было тридцать семь лет. Первые полгода знакомства мы признавались друг другу в любви и обсуждали восхитительные перспективы нашего совместного будущего. Однажды я деликатно намекнула, что не хотела бы умереть бездетной, а я уже вступаю в ту возрастную фазу, когда материнство станет в принципе для меня невозможно. Я знала, что давлю на него, и сказала, что прекрасно пойму, если Пол сочтет, что я слишком тороплю события. Его ответ меня поразил.
8
Бруклинский колледж (Brooklyn College) – один из колледжей Городского университета Нью-Йорка. Расположен в Бруклине (Нью-Йорк). Основан в 1930 г.