Идеи Симоны де Бовуар нашли отклик далеко не у всех женщин и не во всех контекстах. Она писала «Второй пол» во времена, когда распространение информации даже приблизительно не могло сравниться с сегодняшним днем, поэтому ошибки и недочеты были неизбежны. И все же ее работа вызвала и вызывает резонанс{79}. Большинство проблем, на которые она указала, по-прежнему распространены достаточно широко, чтобы мы вновь и вновь могли обращаться к ее философии, признавая при этом, что кто-то сталкивается и с более серьезными препятствиями.
Важно исследовать природу этого разнообразия препятствий, чтобы в результате лучше понять собственные переживания и жизненный опыт. Мы живем в мире, и без того перенасыщенном смыслами и структурами, которые созданы другими. Увидев какие-то закономерности в том, чему сопротивляемся, можно будет наметить пути для выхода за рамки запретов.
Многие препятствия представляют собой проблему не только «женскую». Такие же барьеры встают и перед некоторыми мужчинами, особенно теми, кто отклоняется от традиционных паттернов маскулинности. И хотя основное внимание Симоны де Бовуар было направлено на белых западноевропейских женщин, принадлежащих к среднему классу, ее идеи могут служить парадигмой для более широкого осмысления социальной справедливости. Призыв существовать и действовать служит для всех женщин руководством по борьбе с несправедливостью по отношению к ним самим и другим людям.
Человеческое существование устроено гораздо сложнее, чем его отражают порой апелляции к биологии, психоанализу, историческому материализму или другие интерпретации. Многие из этих теорий рассматривают мир через мужскую оптику и только вводят людей в заблуждение относительно того, что им подконтрольно, а что – нет, создают мифы, обеспечивающие дальнейшие условия для угнетения. Цель Симоны де Бовуар была в том, чтобы охватить человеческое бытие во всей его полноте, дать понять, что человек больше, чем биология, больше, чем совокупность частей тела, движимая скрытыми сексуальными импульсами или различными нейронными связями, больше, чем наша общая история. Все эти составляющие тоже играют роль, но обретают значение лишь тогда, когда мы присматриваемся к тому, как живут люди в конкретных обстоятельствах, внутри своей ситуации и руководствуясь определенными ценностями. Мы можем назвать кого-то мастером своего дела или, наоборот, недостаточно компетентным, можем сказать, что человек ведет себя достойно или, наоборот, неэтично, но определить сущность человека по его телу или репродуктивным функциям – или, пользуясь термином де Бовуар, по его фактичности – не получится.
Женщинам всегда трудно было трансцендировать – иными словами, управлять собственной жизненной траекторией. Двадцать первый век, как мы убедимся в последующих главах, бросает новый вызов женщинам, желающим жить подлинной жизнью. Некоторые утверждают, что неравенство – результат жизненного выбора, но Симона де Бовуар показывает, что все отнюдь не так просто. Мифы загоняют многих в ловушку, изменяя архитектонику мира, в результате чего одним становится проще схватывать все на лету и стремиться вверх, а другим оказывается чрезвычайно трудно достигнуть подлинности. На этом каркасе выстраивается жизненный опыт, и хотя изменить происходившее раньше мы не в состоянии, вполне можно развенчать старые мифы и создать новые подлинные нарративы.
Возможно, некоторым людям покажется, что их мир станет хуже оттого, что они начнут уважать других как живых существ со всеми их недостатками и слабостями. Но беспокоиться не стоит. По мнению Симоны де Бовуар, человеческий опыт станет более глубоким и интересным, когда освободится от лжи и обмана, наполнится четким пониманием того, что нам подвластно, а что – нет. В идеальном мире мы будем воспринимать друг друга – и себя – как подлинно свободных. С точки зрения де Бовуар, если мы будем жить более свободно, это будет лучше для всех, поскольку межсубъектные отношения богаты, насыщенны, полны приключений и, самое прекрасное, истинны{80}.
Намного проще сбросить рюкзак и пойти путем наименьшего сопротивления или упасть, с томным вздохом лишаясь чувств, в надежные – и стискивающие железным обручем – объятия принца на белом коне, но все это – не подлинная жизнь. Симона де Бовуар учит, что, начав жить свободно, избавившись от утешительных, анестезирующих и подавляющих мифов, таких как идеал вечной женственности, мы сможем добиться подлинной жизни. И даже если не освободимся от всех мифов, вопреки им будем стремиться к подлинности.
79
По подсчетам историка Марин Руш, в архивах Национальной библиотеки Франции хранится 20 000 некаталогизированных писем к Симоне де Бовуар от массового читателя. Как выяснила историк Джудит Коффин, прочитавшая около тысячи этих писем, они приходили от представителей самых разных слоев. «Среди авторов были и мужчины, и женщины, и старые, и средних лет, и молодые, и респектабельные, и бунтари, – писала Коффин. – Письма слали со всех концов франкоговорящего мира, включая Северную и Западную Африку, слали из Скандинавских стран, Восточной Европы, Латинской Америки, Соединенных Штатов, Англии, слали с соседних парижских улиц ‹…› Аудитория де Бовуар сметала не только государственные границы, но и границы классов и барьеры образовательного багажа: письма приходили от писателей состоявшихся и начинающих, учителей, студентов, школьниц, социальных работников, рабочих, врачей, психологов и психоаналитиков, домохозяек». Конечно, не все они были согласны с анализом де Бовуар, и многие из полученных ею писем не дожили до наших дней, однако среди оставшихся оказалось очень мало обидных, а широчайший разброс читателей позволяет предположить, что она многих побудила задуматься о своем положении (Coffin, Sex, Love and Letters, 8–9; Rouch, “Vous ne me connaissez pas,” 93).