— И что, если ты ниже по положению, чем я, мы не можем ни любить друг друга, ни пожениться? Я не придерживаюсь таких старомодных взглядов.
— Госпожа, следующей весной вы ведь поедете в Китахаму…
— Не поеду. И замуж не выйду. Не хочу, чтобы меня приносили в жертву ради семьи. Конечно, родной дом — это важно, но ведь собственное счастье важнее. Хидэёси, ты так не думаешь? Давай станем мужем и женой?
— Госпожа, что вы такое говорите. Я сын осужденного!
— А я дочь содержанки.
— Э-э-э…
— Я дочь гейши[32], — неожиданно как ни в чем не бывало сказала Юкико.
Хидэёси подумал было, что она лжет, и хотел уже рассердиться, когда она продолжила:
— До сегодняшнего дня я никому об этом не рассказывала, но на самом деле моя нынешняя мать — ненастоящая. Моя родная мать работала гейшей в южном квартале Соэмон[33], а после стала содержанкой отца. Так я и родилась. Едва я появилась на свет, как меня привезли сюда, стали обходиться со мной как с госпожой и растить соответственно, но на самом деле я человек, которому достаточно и малого… Хидэёси, ты говоришь, что сын преступника, ну так и я дочь падшей женщины. Если мы поженимся — в этом не будет ничего такого.
Слезы навернулись на глаза Хидэёси, когда он услышал это.
— Хидэёси, почему ты молчишь? Ответь же что-нибудь! Почему ты плачешь?
— Госпожа!
— Хидэёси!
Они бросились друг другу в объятия.
— Давай сбежим вместе!
— Что? — Хидэёси отнял губы от лица Юкико.
— Я не хочу выходить замуж в Китахаме. Не стать мне счастливой, если я буду не с тобой.
— Госпожа, так нельзя. — Хидэёси отстранился. — Поезжайте в Китахаму. А я уеду учиться в Токио.
— Нет, нет, давай сбежим вместе!
В этой девушке восемнадцати лет решимости было больше, чем у него, двадцатичетырехлетнего.
— Но… — Хидэёси застыл в нерешительности, когда с первого этажа неожиданно раздался голос:
— Юкико! Юкико!
— А, хозяйка зовет вас.
— Сбежим, Хидэёси! Давай сбежим!
— Юкико! Юкико!
— Хозяйка…
— Сбежим!
Праздничное шествие уже закончилось, а мелодия гармони сменилась на «Птичку в клетке»[34].
Спустя пять дней после того разговора Хидэёси ночью одиноко ждал последний поезд на станции Уэда. Хотя, казалось бы, он должен был быть в радостном предвкушении от надежды, что дарила поездка для учебы в Токио, но стоило ему вспомнить, что он уехал, не сказав Юкико ни слова, словно сбежав тайком, как на душе ставилось тяжело. Он все думал о том, почему ему не хватило упорства, чтобы отстоять свою любовь с Юкико, — все же в нем присутствовала слабость подневольного подмастерья.
Прибыл поезд.
Хидэёси обернулся, чтобы в последний раз окинуть Осаку прощальным взглядом, как вдруг…
— А! — невольно воскликнул он в голос, увидев девушку, бегущую по лестнице к платформе. — Госпожа!
Это была Юкико.
— А, слава богу, я успела! — счастливо воскликнула она, однако тут же впилась в Хидэёси яростным взглядом сияющих глаз, отливающих зеленью.
— Хидэёси! Почему ты не сказал мне ни слова и один собрался в Токио?
Сказав, что тоже поедет с ним, Юкико запрыгнула в поезд.
— Госпожа! Так нельзя! — в панике бросился к ней Хидэёси. — Как же я могу поступить так с хозяином и его супругой!
— А что, мое счастье тебя нисколечко не волнует? Ты больше не любишь меня?
— Люблю, конечно…
— Ну же, поехали вместе. Я все хорошо обдумала, прежде чем прийти сюда.
Она попыталась забросить дорожную сумку на полку, когда Хидэёси схватил ее за руку.
— Госпожа! Не говорите так, позвольте мне одному ехать в Токио.
— Нет.
— Пожалуйста, возвращайтесь домой.
— Нет.
Юкико решительно повернулась к нему спиной. Ее мягкие волосы, выбившиеся из прически, покатая линия спины — все это сводило его с ума. «Делать нечего. Значит, поедем вместе…» — едва он подумал так, как услышал позади строгий возглас:
— Хидэёси!
— Приказчик!
Приказчик Фудзиёси торопливо приближался к ним.
— Хидэёси! Ты что творить удумал?
— Нет, я не…
Однако Фудзиёси уже не обращал на него никакого внимания.
— Ну же, госпожа, спускайтесь. Хорошо, что я успел вовремя. Уедь вы с подобным типом — не миновать беды.
— Нет. Я поеду вместе с Хидэёси, — холодно произнесла Юкико. Глядя на нее в этот момент, Хидэёси невольно подумал: «До чего же я люблю ее!»
— Госпожа, пожалуйста, не говорите такое, соизвольте сегодня прислушаться ко мне и возвращайтесь домой. Ну же! — произнеся это с наивысшей почтительностью, Фудзиёси неожиданно схватил Юкико за руку и сдернул с поезда. В тот же момент состав пришел в движение.
32
Со времени своего появления и примерно до конца эпохи Эдо, 1868 год, гейши, обитавшие в основном в тех же развлекательных кварталах, что и проститутки, к ним никогда не относились и продавали прежде всего свое общество: обслуживали приемы и банкеты, где демонстрировали искусство исполнения традиционных танцев и песен. При этом у гейши мог быть любовник или покровитель — это не возбранялось, но речь о продаже тела не шла. Нужно заметить, что при этом общественный статус гейш, как и большинства городских работников сферы искусства и развлечений, все равно был достаточно низким. В 20-е годы, когда происходит действие рассказа, социальное положение гейш оставляло желать лучшего.
33
Старый развлекательный квартал Осаки. Здесь и в настоящее время располагается множество ресторанов, баров, клубов и других увеселительных заведений.