— Я молюсь о том, чтобы ты стала лучшей скрипачкой Японии.
— Молюсь о том, чтобы стать лучшей скрипачкой Японии, — повторила за отцом Хисако и тихо пробормотала. — И чтобы папа отвел меня на спектакль.
Она подняла голову и посмотрела на отца. Он еще молился, низко опустив голову. В молельне стояли две служительницы храма, одетые в белое кимоно и красное хакама[46]. Одна звенела колокольчиком, а другая танцевала с мечом. Сёносукэ по-прежнему молился. Хисако вдруг стало интересно, и она тихо пробормотала:
— Папа, о чем ты молишься?
Что же просил у бога Сёносукэ?
В Осаке он был известным скрипачом, но денег особо не зарабатывал. Хотя у него на двери и висела табличка «преподаватель скрипки Цудзи», из-за его чудаковатости уроки были невыносимы и ученики один за другим отказались от него, поэтому дохода было мало. Родственники, которые думали, что игра на скрипке такое же стыдное дело, как и японская популярная музыка, повторяли:
— Почему ты не занимаешься более прибыльным делом? Оставь уже это!
Но Сёносукэ никого не слушал. И, оставаясь верным «строгому методу обучения Цудзи», жил в бедности.
Однако прошлой осенью на музыкальном конкурсе дневной газеты «Осака», которую обычно называют красной газетой, все трое из его учеников заняли призовые места.
— Посмотри на это, — бурчал Сёносукэ, — учителя с мировыми именами думают, что преподавание скрипки то же самое, что и отношения девушки и парня, но мои ученики получили хорошие оценки благодаря строгому методу преподавания.
— Наконец-то мои усилия были вознаграждены, у меня появится больше учеников, нет, много слушателей! — радовался он.
Однако после конкурса школа, наоборот, приобрела дурную репутацию: «Метод обучения Цудзи слишком суровый, он совсем не помогает». Постепенно его начали избегать.
Ученики уходили, школа опустела, а жизнь Сёносукэ становилась все более несчастливой. Тогда он вступил в военный оркестр. Он руководил маленьким оркестром и таким образом зарабатывал на жизнь, а его дочь Хисако стала единственной ученицей, которую он обучал «методу Цудзи» с малых лет.
«Возможно, она станет знаменитой» — думал он. Сёносукэ принес в жертву все, чтобы сделать Хисако знаменитой скрипачкой. Так он пытался восполнить свой собственный провал на этом поприще.
— Ради этой цели я покину оркестр. Пожертвовав своей жизнью и пройдя по непроторенному пути, я сделаю Хисако лучшей скрипачкой в Японии, — поклялся он перед богом.
Наконец закончив долгую молитву, Сёносукэ взял Хисако за руку, которая была слишком маленькой, чтобы играть на скрипке, и сказал:
— Пойдем домой.
Сёносукэ, не оглядываясь, быстрым шагом направился к дому. Они не посетили северный храм, не остановились около киосков. Следуя за отцом, который шел широкими шагами, Хисако тихо плакала. Даже не выпив охлажденного сиропа, они вернулись домой, и отец взволнованно закричал:
— Ну что, Хисако, давай заниматься!
С того дня болезненная практика до кровавых мозолей продолжалась. Как только Хисако возвращалась со школы, она бралась за скрипку. Были дни, когда она занималась до самого вечера и, если что-то плохо запоминалось, часами стояла со скрипкой в руках.
Тело Хисако было в крайней степени измождено. Она буквально валилась с ног. Днем она часто засыпала в школе. Ее классный руководитель вызвал отца, чтобы поговорить, но Сёносукэ разругался с ним. После того как он поклялся в храме, что не будет работать и больше не возьмет учеников, целыми днями он, оставаясь дома, пока Хисако была в школе, думал о том, что делать, чтобы дочь со своим хрупким телосложением овладела инструментом, который изначально был создан для европейцев. И сможет ли Хисако стать мастером скрипки с ее маленькими пальцами?
Когда слышалось тихое «я дома», Сёносукэ в ту же секунду садился за фортепиано, которое, кстати, было заложено…
В тот день обед снова был скудным. Ожесточенный бедностью, отец заставил ее заниматься еще усерднее. «Почему, когда все дети веселятся на улице, я не могу играть с ними?» — всегда думала Хисако, ставя скрипку на плечо.
Был летний вечер. Сколько бы Хисако ни старалась, у нее не получалось сыграть фугу Баха правильно.
— Дура! И с такой игрой ты собираешься стать лучшей в Японии скрипачкой? — разозлился Сёносукэ и ушел за москитную сетку, где они обычно спали.
46
Хакама — юбка или шаровары, сделанные из разделенных или сшитых очень широких штанин, традиционно носили мужчины в неформальной обстановке, синтоистские жрецы, а также в качестве формы в некоторых боевых искусствах, например айкидо, кендо.