Он заступил ей дорогу:
– Эй, малютка, я же только сделал тебе комплимент, – примирительно сказал он. – Чего ты так злишься? – У него был взгляд побитой собаки.
– Я не злюсь. Просто хочу уйти к себе в комнату, и все.
Она прошла к себе, села за письменный стол, открыла учебник истории на главе, посвященной французской революции, однако ей никак не удавалось сосредоточиться. Она сидела, уставившись на страницу, и при этом вспоминала взгляд мужчины, его слова, его необычное волнение. Впервые в жизни ей пришлось услышать о себе подобные суждения.
Карин была так погружена в свои мысли, что не заметила его появления у себя за спиной, а когда заметила, он уже жадными руками обхватил ее юную грудь и прошептал охрипшим голосом:
– Дай-ка я тебя приласкаю.
Карин попыталась высвободиться, но он держал ее мертвой хваткой. Потом все произошло, как в кошмарном сне. Она оказалась на постели с юбкой, задранной до подбородка, а он, навалившись всей тяжестью, безжалостно насиловал ее, одной рукой зажимая ей рот, чтобы заглушить рвущиеся у нее из горла крики ужаса.
Удовлетворив похоть, Марио поднялся. Пока он натягивал спущенные до колен брюки, Карин увидела его пенис, перепачканный ее кровью. Она ощутила позыв к рвоте, и зловонная жижа залила белоснежное покрывало. Желудок продолжал сокращаться от мучительных спазмов, но внутри уже ничего не было. Она даже не слышала, как он, выругавшись, пробормотал: «Боже, что я наделал!»
Карин была убита, раздавлена, уничтожена; она больше не существовала, как не существовало ничего вокруг нее: не было больше ни комнаты, ни мужчины, ни изгаженной постели, ни крови, стекавшей у нее между ног.
Мир завертелся вокруг нее стремительным водоворотом, затем навалилась темнота и она лишилась чувств.
Два дня спустя, когда она стала приходить в себя, служащая отдела социальной помощи сказала ей, что она может вернуться на мызу к тете Ильзе. Ее мать была в тюрьме: она зарезала ножом насильника.
ВЫЗОВ
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ЗАГОВОР
Бруно сидел в кабинете на борту «Трилистника» за письменным столом из палисандра. Он нажал кнопку аппарата, усиливающую голос собеседника: теперь слова адвоката Бранкати из Вашингтона были ясно слышны по всей комнате.
– Кто-то нас лажанул, – говорил он, не выбирая выражений. Обычно весьма сдержанный и скептичный в оценках, адвокат на сей раз рассуждал как человек, не знающий сомнений.
– Уверен? – переспросил Бруно. Он налил себе выпить и зажег сигарету. Присутствие Карин действовало на него успокаивающе.
– Разумеется.
– Результат? – Разговор шел в телеграфном стиле, все по делу, ничего лишнего.
– Верхушка «Ай-Би-Би» утверждает, что они больше не заинтересованы в поставках золота и алмазов из Бурхваны.
– Значит, полная изоляция… Ты говорил с сенатором?
– Конечно, я с ним говорил, – раздраженно ответил адвокат. – Я за этим и прилетел в Вашингтон. Кстати, он выдал бы всю информацию тебе напрямую, если б ты только был так любезен и сообщил ему, где тебя черти носят.
Бруно опорожнил стакан и раздавил окурок в хрустальной пепельнице. Ему было свойственно время от времени исчезать словно в никуда, и никто, кроме Кало Косты, не мог пролить свет на эти таинственные отлучки.
– К делу, адвокат, – перебил он, раскуривая новую сигарету. – Мы говорили о сенаторе.
– После прихода администрации Рейгана он мало что может сделать.
– Чтобы это узнать, не требовалось ездить в Штаты.
– Я получил сведения окольными путями, – заявил Бранкати.
– Будь так любезен, поделись ими со мной.
– Кто-то заполучил семь с половиной процентов акций «Ай-Би-Би».
– Достаточно, чтобы получить доступ к нажатию кнопок. Такой значительный пакет не присвоить за один вечер. – Бруно вдруг помрачнел, задумался, его серые глаза, казалось, искали какого-то решения. – И никто ничего не заметил?
– В течение двух лет многочисленные мелкие группы, вроде бы не связанные друг с другом, подбирали колоски на поле «Ай-Би-Би». В конце концов они вдруг слились воедино, как осиный рой. А теперь хотят нас поиметь. – Голос Бранкати задрожал от возмущения.
– Take it easy [23], Паоло, не кипятись. В наших делах возмущение – штука бесполезная, а главное, несерьезная.
– Что ж, по-твоему, я должен молчать? – взорвался адвокат. – Отлично. Ты теряешь десятки миллионов из-за чьих-то гнусных козней, а я буду помалкивать!
Среди сицилийцев встречались умеющие сдержанно и хладнокровно рассуждать, но попадались и опасно вспыльчивые: к этому меньшинству принадлежал и адвокат Паоло Бранкати.
– Кто стоит за этой операцией? – спросил Бруно.
– Арабы. Твои гребаные, трижды проклятые дорогие друзья арабы.
– Арабов много, – заметил Бруно. – Хватит возмущаться, говори конкретно.
– Это все, что я знаю, разрази меня гром! Официально вся операция проведена через швейцарский банк де Мартиньи. Но за всем этим стоят они: твои арабские друзья. Альфонс де Мартиньи так тебя и не простил после того, как ты обошелся с Клодин.
– Это все?
– Бруно, я вылетаю первым же рейсом до Парижа. Завтра буду у тебя на побережье. За это время советую что-нибудь придумать.
– Ладно. Ты проделал хорошую работу. Буду тебя ждать.
– Я должен сказать тебе еще одну вещь.
– Послушаем, что за вещь.
– Я велел Карин ехать к тебе.
– Она приехала, – Бруно подмигнул ей.
– Слава богу. Она мне понадобится. Что до мистера Хашетта, могу сказать, что он собирается при встрече поведать тебе байку про слишком высокие цены и прочий вздор. Американцы тебя предали и теперь стараются подсластить пилюлю. Считается, что не следует сердить Барона больше, чем требуется.
– Вот видишь, значит, они еще не окончательно сошли с ума, – удовлетворенно отметил Бруно. – Рекомендую пропустить стаканчик в баре на Пятой авеню, торопиться, собственно, некуда, – посоветовал он и повесил трубку. По ослепительной улыбке и беспечному выражению невозможно было догадаться о жестокости нанесенного ему удара.
Жизнь научила Барона выпутываться из безнадежных ситуаций. Он по опыту знал, что впадать в панику и жалеть самого себя – верный путь к гибели. Его недооценили, и это было ему на руку. Та же ошибка уже не раз дорого обходилась его врагам. Он налил себе виски и позвал Фрэнка.
– Выжми все из этого проклятого компьютера, – приказал он секретарю. – Вызови всех наших осведомителей. Добудь мне имена всех арабских клиентов банка де Мартиньи. В частности, сведения о том, кто вкладывал капиталы в «Ай-Би-Би» с января 1980 года.
Фрэнк отправился к себе, в «мозговой центр» плавучего дома. Дон Калоджеро Коста окрестил это тайное помещение, куда не проникали звуки внешнего мира, «комнатой дьявола».
Бруно встал и подошел к Карин, обволакивая ее всю с ног до головы ласковым взглядом улыбающихся серых глаз.
– Так на чем мы остановились? – спросил он, будто ничего существенного за прошедшее время не случилось, будто и не испарились в воздухе несколько десятков миллионов долларов.
– Когда? – удрученно спросила Карин.
– Когда мы собирались воспарить к небесам, – шутливо бросил он, жадно впитывая взглядом ее удивительную красоту. – Лет сто тому назад.
– Вот именно, – подхватила девушка, – лет сто тому назад. – Словно грозовая туча вдруг омрачила ее лицо, погасив светлое очарование волшебной минуты.
– Счастье можно вернуть. Я в этом деле большой специалист, – его сильная рука накрыла ее точеные пальцы.
– С тех пор произошло столько событий, мистер Брайан, – заметила она, сумев сдержать вызванные его прикосновением дрожь и волнение.
– Но разве мы не стали друзьями? – спросил он с наигранным изумлением. Карин была так близко, он вдыхал сладкий запах ее тела и испытывал неодолимую власть женских чар. – Друзья разговаривают на «ты» и называют друг друга по имени. Согласна? – В его голосе звучала уверенность, но торжество победителя, прежде сквозившее в улыбающемся взгляде, уступило место сдержанному оптимизму. Проснувшийся бойцовский азарт что-то изменил в его душе, хотя на лице это не отразилось.