А вампиры? Вампиры в этом смысле больше походили на политиков. Мы хотели дружить со всеми. Хотели нравиться. Иметь политический капитал [4], который могли бы использовать в будущем для получения искомых выгод. Но мы всё равно вампиры, и какими бы политически и общественно активными мы ни были, мы — другие.
По крайней мере, большинство из нас. Этан часто отмечал, что во мне больше человечности, чем у большинства. Возможно из-за того, что я была вампиром всего несколько месяцев. Но при взгляде на протестующих, я чувствовала себя немного больше вампиром, чем обычно.
Они смотрели в окна, держа свечи возле автомобиля, как будто близости к пламени было достаточно, чтобы заставить нас исчезнуть. К счастью, огонь для нас не опаснее, чем для людей. Держа обе руки на руле, Этан осторожно маневрировал на Мерседесе сквозь толпу. Мы ползли вперед фут за футом, но люди, образовали настолько плотную толпу, что впереди было не разглядеть дорогу. Фейри шли рядом, держа одну руку на крыше миниатюрного родстера, как члены Секретной службы в президентской автоколонне. Мы двигались медленно, но двигались.
Мы проехали мимо двух подростков, которые стояли с моей стороны машины, — парня и девушки, держащихся за руки. Они были так молоды, оба одеты в шорты и майки, как будто весь день провели на пляже. Но выражение их лиц говорило о другом. В их глазах застыла слишком сильная для шестнадцатилетних ненависть. У девушки размазалась тушь под глазами, будто она плакала. А парень смотрел на девушку, и, возможно, ненавидел меня из-за страстной влюбленности в нее.
Внезапно они начали скандировать:
— Больше никаких вампиров! Больше никаких вампиров! Больше никаких вампиров!
Снова и снова они кричали это, словно мантру — с фанатизмом в голосе, как ангелы, готовые нанести удар.
— Еще так молоды, а уже такие злые, — тихо сказала я.
— Гнев не только для старых, — заметил Этан. — Даже молодые могут столкнуться с несчастьями, трагедией и печалью, которые перерастают в ненависть.
Остальная часть толпы, казалось, нашла подростков вдохновляющими. Один за другим они стали повторять скандирование, пока не присоединилась вся толпа. Хор ненависти.
— Убирайтесь из нашего города! — прокричала худая женщина с длинными седыми волосами пятидесяти-шестидесяти лет, одетая в белую футболку и штаны цвета хаки. — Убирайтесь туда, откуда пришли!
Я снова посмотрела вперед.
— Я из Чикаго, — пробормотала я. — Родилась и выросла.
— Полагаю, они подразумевают земли для сверхъестественных существ, — сказал Этан. — Возможно, ад или какое-нибудь параллельное измерение, населяемое исключительно вампирами и оборотнями, но в любом случае далекое от людей.
— Или они хотят нас в Гэри [5]вместо Чикаго.
— Или туда, — согласился он.
Я заставила себя смотреть вперед, игнорируя их лица в окне и жалея, что не могу стать невидимой или как-то слиться с кожаной обивкой и не замечать людских выкриков, как сильно они меня ненавидели. Оказалось, что находится в окружении людей, которые меня не знают, но которые были бы более, чем счастливы, узнать, что я уехала и больше не загрязняю их район, больнее, чем можно было себе представить,
— Станет легче, — сказал Этан.
— Я не хочу, чтобы становилось легче. Я хочу быть принятой такой, какая есть.
— К сожалению, не все принимают во внимание твои прекрасные качества. Но среди нас есть те, кто ценит их.
Мы проехали мимо семьи — отца, матери и двух малолетних сыновей — с нарисованным от руки плакатом, на котором было написано "ГАЙД-ПАРК НЕНАВИДИТ ВАМПОВ".
— Теперь, это, — проворчал Этан. — Мое терпение на исходе. Пока дети не достаточно взрослые, чтобы делать личные выводы о вампирах, их не следует впутывать в дебаты. Определенно, они не должны нести вес предрассудков своих родителей.
Я кивнула и, скрестив руки на груди, ушла в себя.
На расстоянии в сто футов количество протестующих сократилось. Желание осыпать нас бранью, очевидно, уменьшалось, по мере удаления от Дома. Я пала духом
Мы ехали на северо-восток в сторону Крили Крик, расположенном в историческом районе Чикаго, Прейри авеню.
Я посмотрела на Этана.
— Мы думали о проведении какой-нибудь кампании или чего-то такого, чтобы разрешить вопрос, связанный с их ненавистью? О публичных объявлениях или форумах, чтобы "узнать нас"? Что-нибудь, чтобы помочь им понять, что мы не враги?
Он усмехнулся.
— Наш председатель по связям с общественностью снова в деле?
В качестве наказания за вызов Этана на бой, пусть я в то время и страдала раздвоением вампирской личности, он назначил меня председателем Дома по связям с общественностью. Он посчитал это подходящим наказанием для девушки, которая проводит больше времени в своей комнате, чем за знакомствами со своими коллегами-вампирами. Признаю, я книжный червь: училась в аспирантуре на кафедре английской литературы до обращения, но я делала успехи. И, конечно же, атака оборотней поставила крест на моих планах быть высушенной на солнце душой кампании.
— Я просто Послушник вампир, желающая, чтобы по окончанию ночи ее меньше ненавидели. Серьезно, с этим надо как-то считаться.
— Это к Джулии.
— Джулии?
— В Доме она директор по маркетингу и рекламе.
Ха. Я и не знала, что у нас такой есть.
— Может нам нужно провести лотерею, в которой бы разыгрывалась возможность вступить в наши ряды в следующем году? — предложила я. — Заинтересовать людей в том, чтобы стать вампиром Дома Кадогана?
— Мне достался золотой билет, — начал распевать Этан, затем хихикнул.
— Что-то вроде этого. Понятно, если сделать это место общедоступным, то возрастет вероятность появления в Доме диверсанта.
— Думаю, мы уже сыты диверсантами по горло.
Я кивнула, подумав, что при мне в Дом избавился от двух вампиров — предателей.
— Полностью согласна.
Нужно было постучать по дереву, чтобы не сглазить, когда я говорила о саботаже… потому что внезапно стало похоже, что впереди кричали протестующие.
Наши фары высветили два внедорожника, припаркованные по диагонали посреди улицы. Перед ними стояли шесть здоровенных мужчин, одетых в черные футболки и рабочие штаны.
— Держись, — крикнул Этан, выворачивая руль.
Шины визгнули. Родстер накренился вправо, развернувшись по часовой стрелке, пока мы не замерли перпендикулярно к внедорожникам.
Я подняла глаза. Трое мужчин с оружием на поясе окружили нас, прежде чем Этан отъехал от блокпоста.
— Что-то я не в восторге от этой ситуации, — пробормотала я.
— Я тоже, — ответил Этан, доставая свой телефон и вытаскивая ключи.
Я подумала, что он вызывает подкрепление, что было бы весьма кстати.
— Военные? — спросила я Этана с дико бьющимся сердцем.
— Маловероятно, чтобы государственные войска попытались повлиять на нас таким образом. Не тогда, когда есть значительно более легкие средства с меньшим побочным ущербом.
— Кем бы они ни были, предполагаю, что они вампиро-ненавистники.
Вынув оружие, двое из этих троих, приблизились к нам и распахнули двери автомобиля.
— На выход, — сказали они в один голос.
Я мысленно прикинула: меча у меня не было, только кинжал. Мне хотелось верить, что он не понадобиться.
— Действительно, вампиро-ненавистники, — пробормотал Этан, а затем медленно поднял руки в воздух.
Я сделала то же самое.
Спокойно, Страж, телепатически сказал он мне. Не говори ничего вслух, если нет надобности.
Ты — босс, ответила я.
Все доказывает обратное.
Пусть слова и сказаны мысленно, было очевидно, что это подколка.
Мы вышли наружу, на темную улицу Чикаго. В воздухе ощущалась сильная вибрация, подобная той, которая возникала при звуке стали, рассекающей воздух, когда моя катана вкушала крови. Эти парни, кем бы они ни были, хорошо вооружены. С поднятыми в воздухе руками и приставленным к сердцу оружием нас подвели к капоту Мерседеса. Так как мы вампиры, то исцеляемся достаточно быстро, так что пулями нас не прикончить. Однако осиновый кол в сердце без проблем достигнет цели.