– Потрясающе, – заговорил он, наконец. – Невероятно. Моя мама в жизни бы не подстрелила критика ради меня.
Калеб поморщился.
– Ваша – крепкий орешек, – поспешил добавить Генри. – Выкарабкается.
– Возможно, – процедил Калеб, не глядя Генри в глаза.
Генри понимал, как неуместна его болтовня, но не мог остановиться.
– Ну вот, мистер Дойл, мы и встретились лицом к лицу. Я столько слышал о вас – сначала от вашей сестры, потом от нашего – уф – друга, Тоби.
Калеб метнул быстрый взгляд на артиста и снова отвернулся:
– Не верьте ничему, что услышите от Тоби.
– Почему? Потому что он все еще в вас влюблен?
Калеб опять поморщился:
– Нет. Он только воображает, что влюблен в меня.
– Разве это не одно и то же? – усмехнулся Генри. – Нет, я знаю, что вы имеете в виду. Бывает и так, что другой любит любовь или еще что-нибудь, а мы оказываемся посредниками между ними.
Теперь Калеб взглянул на него по-доброму, почти дружески.
– Не хотелось бы обсуждать Тоби. Почему все вечно говорят о Тоби? Что в нем такого особенного?
Генри призадумался:
– Попка красивая.
Калеб нахмурился, словно услышал оскорбительную грубость, но, вздохнув, признал:
– Да. Попка красивая. И актер он неплохой. К тому же, в мальчике нет ничего дурного – злобы, подлости.
– Он прекрасный актер. Сходите, посмотрите его в этом спектакле.
Калеб словно не слышал.
– Но у Тоби нет здесь и сейчас. Нет личности. Нет границ между собой и другими людьми.
Генри улыбкой подтвердил его правоту. Он был доволен тем, что заставил Калеба разговориться.
– Он считает, что не добился взаимности, потому что вы все еще влюблены в умершего друга.
Глаза Калеба снова погасли.
– Он и это вам сказал? Что он еще наговорил?
– Мало чего. Говорил, что все еще любит вас. Для него это заслоняет все остальное. – Генри чуть было не спросил, говорил ли Тоби Калебу о нем, но ответ известен заранее. – Или вы не помните, что такое первая любовь? Она крепка, прочна как скала. И тупа, как скала, должен прибавить. – Он рассмеялся. – Признаться, я разочарован тем, сколь мало значит для вас Тоби. Я-то думал разыграть из себя Маршаллину[107] и уступить дорогу молодой любви.
Калеб покачал головой:
– Я старался полюбить его, и не смог. Так и не полюбил. Все сводилось к сексу. Это было хорошо, но Тоби хотел большего. И я – тоже. Интересных разговоров. Взрослого общения. Интереса хоть к чему-нибудь, помимо нас двоих.
– Прошу прощения, но как на ваш взгляд… Тоби нравится… секс? – Этот вопрос оказалось непросто выдавить из себя.
Калеб даже вздрогнул, изумленный и озадаченный.
– Ясно, – сказал Генри, – значит, дело во мне.
– Да нет, я не хотел… – пробормотал Калеб. – Вы просто… застали меня врасплох такой откровенностью.
Но Генри подметил на его лице облегчение и радость. Конечно, и драматург человек – ему приятно знать, что его бывший партнер не достиг вершины блаженства с другим мужчиной. Не стоит рассказывать ему о чисто символическом акте минета на крыше пентхауса.
– Секс ему нравится, – сказал, наконец, Калеб, – но он подходил к делу слишком сознательно, словно исполнял долг. Он то ли секса боялся, то ли что я недостаточно люблю его. – На этот раз гримаса Калеба вышла еще выразительнее. – И в Бена я больше не влюблен. В моего умершего партнера. Тоби выдумал это без всякой на то причины – разве что я не любил его, а Бена любил.
– Скорбь и любовь не исключают друг друга, – кивнул Генри.
Калеб явно удивился тому, что кто-то его понимает, и это подвигло его продолжать:
– И скорбь не так уж глубока – Бен умер шесть лет тому назад. Я уже почти не горюю по нему. Но я горюю по своему горю. Вы понимаете? Особенно теперь. Я написал новую пьесу, она провалилась. Это очень больно. Так всегда. Но из-за этого я начал вспоминать Бена. Как будто мне понадобилась реальная боль, сильная боль, чтобы заглушить эту пустяковую обиду на плохие рецензии, на то, что пьесу сняли со сцены. – Он фыркнул, негодуя на самого себя. – Тоби не мог этого понять. Он решил – это значит, что я по-прежнему люблю Бена. Скорее уж, я влюблен в свою утрату. И то временно. На данный момент.
– Каким был Бен? – спросил Генри. – Он тоже имел отношение к театру?
– Нет. И это, среди прочего, очень мне нравилось. – Калеб слегка принужденно засмеялся, но видно было, как он рад возможности поговорить о Бене. – Он преподавал математику в старших классах, в частной школе…
107
Марщаллина – персонаж оперы Штрауса «Кавалер с розами», немолодая знатная дама, помогает своему юному любовнику жениться на избранной им девушке.