Христофор Колумб принадлежал к эпохе, которая уже прошла, но тогда он стал знаком и символом новой эпохи надежды, славы и свершений. Средневековая вера подтолкнула его к современному решению: экспансии. Если турка нельзя было оторвать от Гроба Господня обычными средствами, пусть Европа ищет новые средства за океаном, а он, Христофор-крестоносец, станет скромным, но гордым орудием европейского возрождения. Так оно и оказалось на самом деле, хотя и не тем путем, какого ожидал сам Колумб. Первое путешествие в Америку, совершенное с максимумом веры и минимумом техники, с минимальным количеством снаряжения и избытком мужества, дало Европе новую уверенность в себе, более чем в два раза увеличив территорию христианства, бесконечно расширив простор для человеческой мысли, и «привело путь к тем полям свободы, которые, посеянные великими семенами, теперь взошли для плодоношения мира»[6].
В своей вере, дедуктивных методах рассуждения и в безоговорочном принятии современной этики Колумб, безусловно, оставался человеком Средневековья, но в лучшем смысле этого слова. В готовности же воплощать мысль в действие, в живом любопытстве и точном наблюдении за природными явлениями, в радостном чувстве приключений и желании завоевать богатство и признание он был современным нам человеком. Этот дуализм превращает характер и карьеру Колумба в загадку для недалеких и служит поводом для восхищения у проницательных. Именно такой подход раскрывает большинство так называемых «тайн», «вопросов» и «проблем» Колумба, которые для его современников не были ни первым, ни вторым, ни третьим, а являются лишь порождением неверующих глупых педантов, никогда не знавших радости морских приключений.
Лично меня более всего волнует Колумб действия, Колумб-первооткрыватель, державший в руке ключ к будущему и точно знавший, в какой из миллиона замочных скважин следует его повернуть. Без всякого сожаления я оставляю его «психологию», «мотивацию» и все подобное другим исследователям. И все же, когда каравеллы плывут по тропическим морям к новым и все более чудесным островам, к высоким, покрытым горными гребнями берегам земной тверди, где длинные волны пассатов вечно разбиваются и ревут, я не могу забыть о бесконечной вере, толкнувшей этого человека вперед во благо будущих веков. Именно поэтому, и для Европы, и для Америки – не важно, я осмеливаюсь закончить свой пролог молитвой, с которой Колумб начал свой труд:
Глава 2
Генуя (1451–1473)
«По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их»[8]. Во всяком случае, в наше время, когда чудесной смелостью Христофора Колумба из Генуи был открыт и присоединен к христианам почти другой мир.
Перед тем как отправиться в Третье плавание в Новый Свет, Колумб совершил юридическую процедуру «майората», то есть установление порядка перехода принадлежащего ему имущества, титулов и привилегий. При этом он поручил своим наследникам «всегда трудиться во имя чести, благосостояния и приумножения города Генуи». В Генуе должен быть сохранен дом, доступный любому члену семьи Колумба, «чтобы он мог жить там с честью и иметь опору, будучи его уроженцем, как и я сам». Преемникам поручалось создать фонд в знаменитом банке Святого Георгия в Генуе, в этом «благородном и могущественном городе у моря».
Можно предположить, что эти четкие заявления Адмирала не оставляют никаких сомнений относительно его национальности и места рождения. Более того, ранние биографы Колумба – Фернандо Колумб и Бартоломео де Лас Касас[9] – неоднократно утверждали о месте рождения будущего мореплавателя. Питер Мартира из Барселоны вскоре после прибытия туда первооткрывателя в 1493 году назвал его «Christophorus quidam Colonus, vir ligur»[10], а «лигур» по-латыни означает «генуэзец»; Андрес Бернальдес[11] из Севильи, человек, у которого Колумб останавливался после своего Второго путешествия, начинает свой рассказ о великом открытии так: «Был человек из земли Генуи… по имени Кристобаль Колон»; епископ Джеральдини, который встретил Колумба в Гранаде в 1492 году, пишет, что он был «из Генуи, города Лигурии»; венецианец Анджело Тревизан, знавший Колумба по Испании, в 1504 году писал: «Христофор Колумб, генуэзец, высокий мужчина, хорошо сложенный, румяный, с большим творческим талантом».