Отцу понадобилось меньше недели, чтобы устроиться на работу в новом месте. Он ничего не смыслил в саморекламе, но это с лихвой восполнялось его природным обаянием. Что, однако, не мешало Фиби переживать за него.
Эл бросил мечтательный взгляд на низкую, поросшую мхом калитку у границы сада. Здешние тропы, конечно, уже были исхожены им вдоль и поперек. Он снова сверился со своими часами.
– Через час мне пора будет выдвигаться за сегодняшними посылками. Может, прогуляемся, пока есть время? Эта тропинка ведет к одной очень славной прогалине. Тебе понравится, Фиби, обещаю. Там так чудесно, словно на картинке из книги про Нарнию.
Звучало безумно заманчиво. Фиби, которая большую часть детства провела, ощупывая задние стенки платяных шкафов, до сих пор лелеяла слабую надежду на то, что Эксмур окажется взрослой версией Нарнии.
Эл толкнул калитку, и они побрели вдоль берега, пока не вошли в рощицу из орешника, ольшаника и молодых березок. Папоротники стелились у нее под ногами, а за штанины цеплялись липкие травинки осоки. Отец пробирался вперед сквозь паутину светотени, приминая подлесок подошвами. Он шел почти вприпрыжку. Фиби вяло плелась позади.
– Почти пришли. – Он оглянулся на Фиби с подбадривающей улыбкой.
– Ты уже говорил это дважды.
Идти пришлось дольше, чем она ожидала. Не специально ли отец это устроил?
– Вот мы и на месте, – объявил он наконец, выводя ее на открытую местность.
Поляна оказалась не такой живописной, как представлялось ей со слов отца. Солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы разбросать повсюду золотые блики и позволить этому уголку дикой природы предстать во всей красе. Кроны деревьев нависали низко и густо, будто плед, связанный из пряжи букле. Сквозь редко растущую траву виднелись пятна земли, повсюду росла крапива.
Но оказалось, что все это не имело ровным счетом никакого значения. Потому что то, что они там нашли, было ничуть не хуже Нарнии.
Дар Дарлы
– Что же нам делать? – заволновалась Фиби.
– Мы не можем его здесь бросить. Он же совсем один. И такая кроха!
– Как думаешь, его можно взять на руки?
– Хм… Даже не знаю… А вдруг цапнет?
– Я попробую через куртку.
– Хочешь остаться в одной пижаме? Закоченеешь.
– Тогда дай мне свою кофту.
Эл стащил с себя свитер и протянул ей. Фиби уже сбросила куртку с плеч и теперь натягивала отцовский свитер через голову. Тот висел на ней мешком, но обволакивал приятным теплом и слабым запахом земли и костра. Фиби стала потихоньку пробираться вперед, медленно и тихо ступая по земле и не сводя глаз с крошечного зверька. Тот приподнялся на дрожащих лапках, покачнулся, пискнул, а затем повернул к Фиби свою круглую пушистую мордочку и бесстрашно уставился на нее огромными карими глазищами.
У Фиби сжалось сердце. Она присела на корточки в траве, накинула на зверька куртку, подняла его с земли и прижала к себе. Тот, похоже, решил довериться ей и свернулся клубочком у нее на груди.
В это мгновение Фиби впервые испытала новое для себя чувство: неожиданно бурный прилив радости, не имевший ничего общего с ней лично, возникший, когда она целиком и полностью сосредоточилась на детеныше выдры. Будто где-то глубоко внутри солнце пробилось сквозь пелену облаков. Это чувство оказалось новым и окрыляло. Ему необходимо было присвоить название.
Пожалуй, она назвала бы его «эффектом выдры». Похоже на «эффект бабочки», но намного, намного лучше.
Фиби прошептала, обращаясь к отцу:
– Ты когда-нибудь видел что-нибудь более восхитительное?
– Не думаю. – Эл склонился над найденышем и погладил мягкую шерстку на его подбородке. В ответ зверек ткнулся мордочкой в подставленную широкую ладонь. Он был совсем крохотный – меньше фута[1] в длину от приплюснутого розового носика до кончика продолговатого хвоста. – Надеюсь, с ним все в порядке, – протянул Эл. – Придется нам забрать его с собой, а потом… Есть одно место, где ему могут помочь. Не будем терять времени. Посылки сами себя не развезут.
Фиби не хотелось расставаться со своей ношей, но она понимала, что они вернутся домой намного быстрее, если выдренка понесет Эл. Отец бережно забрал малыша из рук дочери и потуже укутал в куртку.
Возвращались они под аккомпанемент оживленного журчания реки, торопливо минуя колышущиеся папоротники и перешагивая узловатые корни деревьев.