— Моему Ослу, — отвечал дядя Тоби, — гораздо лучше, брат Шенди. — — Отец возлагал большие надежды на своего Осла при этой атаке и непременно возобновил бы ее, если бы раскатистый смех доктора Слопа — и вырвавшееся у моей матери восклицание: — О боже! — не прогнали его Осла с поля сражения — после чего смех сделался общим — так что в течение некоторого времени не могло быть и речи о том, чтобы повести его снова в атаку. — —
Поэтому разговор продолжался без него.
— Все говорят, — сказала моя мать, — вы влюблены, братец Тоби, — и мы надеемся, что это правда.
— Мне кажется, сестрица, — отвечал дядя Тоби, — я влюблен столько же, как всякий человек бывает влюблен. — — Гм! — произнес отец. — — Когда же вы в этом убедились? — спросила матушка. — —
— — Когда лопнул мой волдырь, — отвечал дядя Тоби.
Ответ дяди Тоби развеселил отца — и он повел атаку спешившись.
Глава XXXIII
— Древние, братец Тоби, — сказал отец, — единодушно признают, что есть два резко различных между собой рода любви, смотря по тому, какой поражен ею орган — мозг или печень — — и потому, я думаю, когда человек влюблен, ему следует немножко разобраться, какого рода его любовь.
— Не все ли равно, брат Шенди, — возразил дядя Тоби, — какого она рода, лишь бы человек женился, любил свою жену и имел от нее нескольких детей.
— Нескольких детей! — воскликнул отец, встав со стула и посмотрев прямо в глаза матери, когда прокладывал себе дорогу между ней и доктором Слопом, — нескольких детей! — повторил отец слова дяди Тоби, расхаживая взад и вперед по комнате. — —
— — Однако не думай, дорогой брат Тоби, — воскликнул отец, разом опомнившись и подойдя к спинке дядиного стула, — не думай, что я бы огорчился, если бы ты народил их хоть два десятка, — наоборот, я бы радовался — и обращался бы, Тоби, с каждым из них, как ласковый отец. —
Дядя Тоби неприметно протянул руку за спинку стула, чтобы пожать руку отца. — —
— — Скажу больше, — продолжал отец, удерживая руку дяди Тоби, — в тебе так много, дорогой мой Тоби, сладостных свойств человеческой природы и так мало ее корявости — жаль, что земля не заселена существами, на тебя похожими! Будь я азиатским монархом, — прибавил отец, увлекшись своим новым проектом, — я бы тебя обязал, если бы только это не истощило твоих сил — или не иссушило слишком быстро первичной твоей влаги — и не ослабило, братец Тоби, твоей памяти и способности воображения, к чему нередко приводит увлечение этого рода гимнастикой, — я бы свел тебя, дорогой Тоби, с красивейшими женщинами моего царства и обязал, nolens volens[434], производить мне по одному подданному каждый месяц. — —
Когда отец произнес последнее слово этой фразы, — мать моя понюхала табаку.
— Но я бы не стал, — проговорил дядя Тоби, — производить детей nolens volens, то есть подневольно, даже в угоду самому могущественному монарху на земле. — —
— — И было бы жестоко с моей стороны, братец Тоби, тебя принуждать, — сказал отец. — Я на этом остановился с целью показать тебе, что не в отношении деторождения — если ты к нему способен — а в отношении твоей теории любви и брака мне бы хотелось тебя исправить. — —
— Во всяком случае, — заметил Йорик, — в суждении капитана Шенди о любви много правды и здравого смысла; кстати сказать, к числу дурно проведенных часов моей жизни, за которые мне придется держать ответ, принадлежат и те, что ушли на чтение множества цветистых поэтов и риторов, из которых я никогда не мог столько почерпнуть. — —
— Я бы желал, Йорик, — сказал отец, — чтобы вы прочли Платона; вы бы узнали из него, что существуют две любви[435]. — Я знаю, что у древних было две религии, — возразил Йорик, — — — одна для простого народа, а другая для людей образованных; но, мне кажется, одна любовь могла бы вполне удовлетворить и тех и других. —
— Нет, не могла бы, — возразил отец, — и по тем же самым причинам; ведь, согласно комментарию Фичино к Веласию, одна любовь разумная — —
— — а другая естественная; — — первая, древнейшая — — не знающая матери — — в ней Венере нечего было делать; вторая порождена Юпитером и Дионой. —
— — Послушайте, братец, — сказал дядя Тоби, — какое до всего этого дело человеку, верующему в бога? — Отец не мог остановиться, чтобы ответить, из боязни потерять нить своего рассуждения. — —
— Эта последняя, — продолжал он, — имеет все Венерины свойства.
— Первая, золотая цепь, спущенная с неба, возбуждает любовь героическую, которая содержит в себе и, в свою очередь, возбуждает желание философии и истины, — — вторая возбуждает просто желание. — —
— — Я считаю произведение потомства столь же благодетельным для мира, — сказал Йорик, — как и определение долготы. — —
— — Конечно, — сказала мать, — любовь поддерживает доброе согласие в мире. — —
— — В доме — дорогая моя, вы правы. — — — Она наполняет землю, — сказала мать. — —
— Но она оставляет пустым небо — дорогая моя, — возразил отец.
— — Девство, — торжествующе воскликнул Слоп, — вот что населяет рай.
— Ловко пущено, монашенка! — сказал отец.
Глава XXXIV
Отцу свойственна была такая задорная, резкая и хлесткая манера вести споры, он так усердно колол и рубил направо и налево, оставляя у каждого по очереди память о своих ударах, — что меньше чем в полчаса непременно восстанавливал против себя все общество — хотя бы оно состояло из двадцати человек.
Немало содействовала тому, что он оставался таким образом без союзников, его привычка всегда поспешно занимать позицию, которую труднее всего было отстаивать; и надо отдать ему справедливость: утвердившись на ней, он защищал ее так доблестно, что человеку храброму и доброму больно было видеть, когда его оттуда выбивали.
Вот почему Йорик хотя и часто нападал на отца — однако никогда не позволял себе пускать при этом в ход все свои силы.
Девство доктора Слопа в заключительной части предыдущей главы побудило его на этот раз стать на сторону осажденного отца, и он собирался уже обрушить все христианские монастыри на голову доктора Слопа, как в комнату вошел капрал Трим доложить дяде Тоби, что его тонкие пунцовые штаны, в которых предполагалось совершить атаку на миссис Водмен, не подойдут; ибо портной, распоров их, чтобы вывернуть наизнанку, обнаружил, что они уже были выворочены. — — Ну так выворотите их снова, братец, — с живостью проговорил отец, — ведь придется еще не один раз их выворачивать, прежде чем дело будет сделано. — — Они уже насквозь прогнили, — сказал капрал. — — Тогда во что бы то ни стало, — сказал отец, — закажите, братец, новую пару — — ибо, хотя мне известно, — продолжал отец, обращаясь ко всему обществу, — что вдова Водмен уже много лет по уши влюблена в брата Тоби и пускала в ход всякие женские уловки и хитрости, чтобы пробудить в нем ответное чувство, однако теперь, когда она его поймала, — лихорадка ее пойдет на убыль. — —
435.