Потом тип приподнимается, пытаясь опереться локтем в землю, однако это ошибка с его стороны, потому что давешний парень, скорчившийся возле стены, ненадолго приходит в себя и поднимает руку с пушкой.
Рохас орет: «Нет!» – но уже поздно, потому что тот, другой, только вздрагивает от неожиданности и выпускает всю обойму.
Тим чувствует, что с него сваливается тяжесть, а зеленый призрак застывает в полном ошеломлении, расстреляв все патроны. Он все роется в поисках запасной обоймы, когда Тим вскакивает и бьет его в лицо прикладом.
Теперь адреналин в Тиме просто поет.
Опять все как в Хафджи, как в ту ночь, когда он заработал крест, никакого контроля над импульсами, и он толкает парня на стену, обдирает с него все вооружение и – черт, что это, гранаты? Надо было тебе ими воспользоваться, думает Тим, хватая парня за шкирку и толкая его перед собой к входу. Выталкивает его наружу, и другой зеленый призрак шандарахает своему приятелю из дробовика по ногам, не успев понять, что это не Бобби Зет, и даже не соображает, что надо бы пригнуться, когда Тим посылает пулю ему в лицо.
И вот шум битвы затих.
Тим упал и пополз на свою огневую позицию, вырытую перед убежищем Кита.
– Как ты, в порядке? – спросил он, услышав доносящийся из норы тихий плач.
– В порядке, – ответил Кит.
Просто маленький храбрец, на хрен, подумал Тим.
– Ты хороший морпех, – похвалил Тим.
– Я же ничего не делал.
– Именно.
Если бы парнишка начал скакать, кричать и прочее, они бы сейчас оба валялись мертвые. А лежать в этой норе, под крышкой из ветвей, когда вокруг тебя летает всякое дерьмо и ты не знаешь, что, черт дери, происходит, – для этого надо быть действительно храбрым.
Да, пока все спокойно, только в дальнем конце расщелины сверкает пламя. Стена огня – как раз то, что и намеревался устроить Тим, только вот им по-прежнему надо отсюда выбираться, и он не уверен, что это будет легко.
Тут могут валяться садовые разбрызгиватели, подумал он и в ту же минуту услышал, как его окликает ковбой:
– Похоже, мы снова попали в интересную ситуацию, мистер Зет!
Тим вытащил парнишку из норы и прошептал:
– Нам надо сделать одну очень трудную вещь, и нам надо сделать ее сейчас. Ты готов?
Этот маленький сукин сын только кивнул в ответ.
– Отлично. Мы должны как можно быстрее пробежать через огонь.
– Нет! Я… я не смогу.
– Придется.
Мальчик покачал головой.
Тим посмотрел ему в глаза:
– Да. Ты сможешь.
Он снял с Кита рубашку, обмотал его голову и облил мальчика остатками воды. И сказал:
– Мы пробежим прямо через этот костер, как можно быстрее, и потом – не останавливайся. Беги в заросли и прячься.
– Но…
– Я тебя найду, обещаю. Всего через несколько минут, – уверил мальчика Тим. – Но если я вдруг заблужусь или еще что-нибудь, прячься до утра, а потом иди вон в те холмы. Поднимайся на вершину и сиди там, пока тебя не найдут. Понял?
– Понял.
– Готов?
– Готов.
– Сначала давай пошумим.
Тим расстрелял всю обойму сквозь костер, чтобы немного подсветить темноту, и они бросились вперед. Он держал Кита за руку, пока они неслись через языки пламени.
Убедившись, что мальчик прошел чисто, Тим перевел дух, подтолкнул его и крикнул:
– Беги!
Мальчишка нырнул в заросли. Тим оглянулся вокруг. Трое убитых в бою, и вот-вот к ним присоединится еще один.
И Тим полез на скалу. Если тот чокнутый ублюдок смог, то сумею и я, подумал он. Пару раз он соскальзывал и порядочно обдирался, но ему все же удалось добраться до вершины. Посмотрел вниз и увидел, как ковбой с тремя индейцами прокладывают дорогу сквозь обломки на дне расщелины. Один из индейцев заметил труп своего товарища и завыл – точно красный волк.
Тим выдернул чеку у гранаты и бросил ее в разлом. Закрыл руками голову и услышал громкий, но глухой удар и вопли.
Открыл глаза: странное, потустороннее зеленое свечение исходило из расщелины. Картинка из фантастического фильма, хотя сейчас такой эффект произвела фосфорная граната.
Он сполз со скалы, направился в заросли и вскорости нашел мальчишку, свернувшегося под кустом, как заяц.
Тим понимал: надо бы что-нибудь сказать, но не знал что, боялся, чтобы мальчику не стало хуже, и попросту спросил:
– Ты можешь идти?
– А ты? – спросил Кит в ответ.
– Давай отсюда выбираться, – сказал Тим. – Меня уже поддостала эта пустыня.
– И меня.
Поднималась луна, и, когда они побрели к холмам, в пустыне было серебристо и тихо.
39
Джонсону удалось вернуться на гасиенду лишь к середине утра, солнце стояло уже высоко. Он отправил женщину в Окотильо-Уэллс за их ручным доктором, и час спустя тот явился, более или менее трезвый.
От врача несло водкой, но все же он проделал сравнительно неплохую работу по извлечению осколков костей из руки и плеча Джонсона, а тот сидел, скрипя зубами и потягивая текилу. Доктор подвязал раненую правую руку Джонсона к плечу, дал ему какие-то пилюли и, получив плату за то, чтобы держал язык за зубами, ушел. Джонсон вздохнул с облегчением: какое счастье, что удалось избежать пустопорожних разговоров.
У Джонсона на душе кошки скребут. Он, черт побери, привел целую армию, чтобы уделать Бобби Зета, а в итоге Бобби Зет уделал его армию. Убил, на хрен, всех, кроме него, Джонсона.
Джонсон провалил дело, ему мерзко и паршиво, и к тому же он злится, что ему придется объясняться с Брайаном.
Незачем это оттягивать, и Джонсон, как следует приложившись к бутылке и подавив в себе инстинкты mejicana,[39] призывающие его залечь на дно, тащится в главный дом, чтобы сообщить жирному Брайану чудесные новости.
Дон Уэртеро уже там. Джонсон его не видит, но замечает, что по всему дому расставлены его люди. Все эти мачо с карабинами, дробовиками «Мах-10» и прочим дерьмом, в зеркальных очках и бобоедских соломенных ковбойских шляпах, и главный из бобоедов не пускает Джонсона в дом.
– Я хотел сообщить Брайану, что мы не взяли Бобби Зета, – объяснил Джонсон по-английски.
– Думаю, он знает, – ответил их главный, и все они продолжали торчать на солнцепеке, пока из дома не вышел дон Уэртеро с еще несколькими своими парнями и с Брайаном.
Который шел в чем мать родила – большой белый пузырь жирного мяса – и ревел как дитя, пока один из телохранителей дона Уэртеро не пнул его в зад, отчего он обрушился в пыль.
– Мы не поймали Бобби Зета, – сказал ему Джонсон.
Брайан молча смотрел на него, глаза у него были красные, рожа опухла – парни дона Уэртеро его явно малость поизмяли. Джонсон обрадовался, что успел выпить текилы, потому что, судя по лицу дона Уэртеро, это была последняя выпитая им в жизни текила, разве что на том свете все совсем не так, как учат нас старые проповедники-баптисты.
Между тем старина Уэртеро стоял в тени веранды – очень стильный в своем белом костюме, океанской синевы рубашке и мягких кожаных туфлях за шестьсот долларов. Глухие синие очки, волосы цвета соли с перцем, зачесанные назад, но без этой сальности, которую Джонсон привык видеть у мексиканцев.
Дон Уэртеро посмотрел сверху вниз на Джонсона и спросил:
– Значит, вы пытались поймать Бобби Зета?
– Да, сэр.
– И что произошло?
– Он убил наших людей, – ответил Джонсон.
Уэртеро кивнул. Затем уточнил:
– Вас он не убил.
– Нет, – подтвердил Джонсон.
Уэртеро снова кивнул и произнес:
– Пока нет.
Джонсон пожал плечами.
– Но вы поймали его в ловушку, – заметил Уэртеро.
Джонсону показалось, что это дает ему небольшое преимущество, но делать ему с этим преимуществом было нечего, и он коротко ответил: