Поэтому существует, по крайней мере, три причины, чтобы отказаться от традиционной схемы, согласно которой военные ордены были естественными союзниками крестоносцев Запада против латинян Востока.[157]
Во-первых, состав военных орденов никогда не был однородным. В каждом из них, без исключения, мы постоянно встречаем как «пуленов», так и крестоносцев. Потери орденов — особенно ордена Храма — в живой силе всегда были велики, и им приходилось пополнять свои ряды, вызывая в Сирию-Палестину братьев-рыцарей и сержантов из орденских резиденций на Западе. А эти новоприбывшие по своему менталитету были простыми крестоносцами. Несмотря на дисциплину и преданность ордену, бывшие своего рода сдерживающими факторами, стали возникать конфликты. В 1168 г. египетская политика Жильбера д'Ассальи, великого магистра госпитальеров, привела этот орден к глубокому кризису. Избрание Ридфора — как и в случае с Тремелэ в 1152 г. — на пост магистра ордена Храма не было признано всеми братьями.
Во-вторых, конфликты вспыхивали и между двумя военными орденами. В другой главе мы увидим, какое значение следует придавать их взаимоотношениям. Пока же напомню только, что они были соперниками, а не врагами.
В-третьих, после смерти короля Амори в 1174 г. династические проблемы, малолетство королей и регентство подорвали авторитет королевской власти и привели к глубоким разногласиям в правящем классе государства — разногласиям, которые отнюдь не сводились к противостоянию «пуленов» и крестоносцев.
Отличительная черта политической и военной жизни латинских государств во второй половине XII в. — растущая активность военных орденов. Возможно, она превышала то, чего хотели они сами, и, во всяком случае, она выходила за рамки их призвания. Но другого выхода не было.[158]
В стране, где население, которое призывали на войну, не растет или даже сокращается; в христианском мире, где больше говорят о крестовом походе, чем его готовятся к нему, военным орденам всегда удавалось восполнять человеческие ресурсы, средства, деньги.
Участие, которое они принимали в военных операциях, возрастало, и — факт показательный — исторические труды того времени все чаще и чаще упоминают об этом, В текстах эпохи повествуется о героизме и отваге храмовников, подсчитываются их потери, отмечаются гибель в бою или пленение сановников ордена. Так, магистр Бертран де Бланфор в 1157 г., Эд де Сент-Аман в 1179–1180 гг. и Жерар де Ридфор в 1187 г. попали в плен во время проигранных сражений.
Войска латинских государств могли сражаться одновременно на два фронта только за счет большой мобильности и умелого использования отрядов крестоносцев. В1176 г. Филипп Фландрский отправился на помощь северным государствам. Король Иерусалимский выделил ему сто рыцарей и две тысячи сержантов. Филиппа также сопровождал великий магистр госпитальеров и «большая часть тамплиеров королевства».[159] В результате, как уточняет Эрнуль, в королевстве осталось не более «пятисот рыцарей, что у тамплиеров, что у госпитальеров, что мирян». В целях диверсии преемник Нур-ад-Ди-на, Саладин, напал на латинян с юга, со стороны Газы. Тамплиеры смогли выставить всего восемьдесят рыцарей, присоединившихся к королевским бойцам. Отметим, что в отсутствие своего великого магистра госпитальеры, кажется, удивительным образом не принимали участия в битвах 1176–1180 гг. — по крайней мере, об этом ничего не сказано в исторических текстах. Тем не менее в ноябре 1177 г. благодаря сплоченности и знаменитой стремительной атаке тяжелой конницы королевским рыцарям и тамплиерам удалось нанести эмиру сокрушительное поражение при Монжизаре. Сразу же после победы иерусалимское войско и братья Храма отправились на север, чтобы укрепить в Галилее границу по Иордану. Они построили в Броде Иакова, что по ту сторону Сафеда, замок Шатле: охранять его поручили храмовникам. Однако в 1179 г. Саладин атаковал этот район, разгромил королевские войска при Бофоре (в этой битве попал в плен магистр ордена Храма), а затем после пяти дней осады захватил только отстроенный замок.[160]
Таким образом, на Востоке ритм жизни братьев Храма задавали именно эти набеги, походы, битвы и более или менее соблюдаемые перемирия. Эти изнурительные операции были малоэффективными и дорогостоящими. Один мусульманский историк писал, что при Броде Иакова в замке находилось 80 рыцарей, в большинстве своем тамплиеров, со своими оруженосцами и слугами, 15 командиров, каждый с 50 людьми (речь, вероятно, идет о местных бойцах, набранных орденом Храма из ремесленников, кузнецов, плотников, каменотесов и кладчиков), и 100 мусульманских пленников.[161] Всего получалась тысяча человек, и большинство из них были перебиты на месте. Добавим, что все тамплиеры, взятые в плен при Бофоре, были казнены, кроме магистра Эда де Сент-Амана, который умер в тюрьме.
Самые крупные военные действия этого периода развернулись в Египте, где в 1163–1168 гг. их вел король Амори. В Египте власть находилась на грани полного разложения. За ключевой пост визиря шла жестокая борьба, и, чтобы завладеть или удержать его, каждый из конкурентов стремился заручиться поддержкой извне — либо франков Иерусалима, либо мусульман Дамаска. У кормила власти стоял визирь Шавар, настоящий мастер двойной игры. С 1163 по 1167 г. король Амори организовал три похода в Египет, и все они проходили по одному сценарию. Целью их был Бильбейс, древний Пелузий, ключ к дельте Нила. Каждый раз латиняне откликались на зов одного египетского клана и сталкивались с сопротивлением другого, который поддерживали сирийцы. Вдобавок Нур-ад-Дин направил в Египет двух выдающихся военачальников, Ширкуха и Са-ладина. Поскольку ни одна сторона не могла добиться решающего перевеса, каждый поход заканчивался соглашением: добившись уплаты дани, «иностранные силы», франки и сирийцы, покидали страну.
Тем не менее в 1167 г. франки добились некоторого преимущества. Их призвал на помощь визирь Шавар, желавший избавиться от Ширкуха. Начались бои в Верхнем Египте и под Александрией, осажденной войсками латинян и обороняемой Саладином. Кампания слишком затянулась; стороны пришли к соглашению, и осада была снята. Саладин уходил из Египта, а франки оставили свой гарнизон в Каире, поручив ему следить за соблюдением договора, заключенного с Шаваром, и защищать франкских чиновников, собиравших обещанную Шаваром дань. Это соглашение было достигнуто во время визита в Египет франкского посольства, которое возглавили Гуго Цезарейский и один из высших сановников ордена Храма Жоффруа Фушье, несомненно, сыгравший важную роль в переговорах.[162] Египту навязали своеобразный франкский протекторат, что представляло собой разумную политическую и военную цель, которую готовы были поддержать все силы в королевстве. Орден Храма принимал участие во всех этих египетских экспедициях и потерял шестьсот рыцарей и двенадцать тысяч сержантов, хотя эти цифры выглядят явно завышенными.[163]
Однако на следующий год орден Храма категорически отказался участвовать в новом походе на Египет, организованным под предлогом, что Шавар не выполнял условий договора 1167 г. Раздражение, вызванное политикой лавирования визиря — по слухам, собиравшегося призвать на помощь Ширкуха, — стало причиной образования в Иерусалиме партии войны до победного конца, куда входили сенешаль королевства Милон де Планси и великий магистр госпитальеров Жильбер д'Ассальи. Их цель состояла в том, чтобы, воспользовавшись реальным или предполагаемым нарушением Шаваром условий каирского договора, полностью покорить Египет. Магистр тамплиеров, Бертран де Бланфор, показавший себя в этой ситуации более тонким политиком, ратовал против разрыва договора по инициативе латинян, так как он наверняка повлек бы за собой массированное вторжение сирийцев в Египет. На этот раз Гильом Тирский, посвятивший свой исторический труд королю Амори, одобрительно высказывается о действиях тамплиеров:
157
158
Это подчеркивают все авторы. См., в частности:
160
161
162
163