«Томос» св. Льва Великого. Послание папы к Флавиану заключает в себе изложение учения Вселенской Церкви о Воплощении, которому все должны следовать. Это — то же учение, которое содержится в исповедании 433 г., но св. Лев излагает его более полно, ясно и точно, и, вместе с тем, удивительно просто. Во Христе — две природы, Божеская и человеческая, соединенные в одном Лице. «Оба естества сохраняют свои свойства без всякого ущерба. Каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию. Хотя в Господе Иисусе одно Лицо — Бога и Человека, — однако, иное то, откуда происходит общее того и другого, — уничижение, а иное то, откуда проистекает общее, их прославление. От нашего естества у Него есть меньшее Отца человечество, а от Отца у Него есть равное со Отцем Божество». [22].
В инструкциях, данных легатам, св. Лев изложил эту веру Римской Церкви и разрешил им лишь постольку сотрудничать с Собором, поскольку епископы примут это исповедание, в противном же случае, легаты должны покинуть собор.
Ефесское Между тем монофизиты, с Диоскором во «разбойничество». главе, не дремали. Удалось добиться императорских распоряжений, которые заранее определяли не только состав Собора, но и все его будущие решения. Участники Константинопольского собора, ссудившего Евтихия, были заранее лишены слова и права голоса. Враги Евтихия, в частности Ива Эдесский, Евсевий Дорилейский и бл. Феодорит Киррский,[23], были заранее исключены из состава Собора.
Зато Варсуме император не только позволил присутствовать на Соборе, но и даровал ему право голоса, хотя такое право могло принадлежать одним епископам. Следили за Пульхерией: письма, которые писал ей св. Лев, до нее не доходили.
В такой‑то обстановке собрался в понедельник 8–го августа 449–то года, на неделю позже назначенного, в городе Ефесе, собор, получивший в истории название «разбойничьего». Съехалось 130 епископов, мз которых 42 — бывшие участники Константинопольского Собора, — должны были молчать и находиться в положении обвиняемых. Явился и Варсума с толпой своих монахов. Легатов было только двое — еп. Юлий и диакон Иларий: пресвитер Ренет скончался по дороге. Юлия и Илария рассадили, — первый сидел рядом с Диоскором, занимая, таким образом, второе место, Иларий же сидел ниже всех епископов и был далеко от Юлия.
Заседание происходило в храме Пресвятой Богородицы там же, где заседал Третий Вселенский Собор. Председательсгвовал, конечно, Диоскор, восседавший на внушительном троне. Несмотря на все заявления, просьбы и требования, легатам, так и не удалось добиться того, чтобы на Соборе были прочитаны послания св. Льва Собору и его догматической послание к — Флавиану, или «Томос»: под разными предлогами, Диоскор не допустил чтения этих посланий «нашего святейшего брата Льва», как он выражался. [24]. Собор сначала -оправдал Евтихия, признав православным его исповедание о д н о й природы во Христе; по поводу же исповедания Евсевием двух природ, епископы кричали: «Евсевия в огонь! Сжечь его живьем! Рассечь на две части того, кто разделяет Христа!». Оправдав Евтихия, занялись его судьями. Это было сделано ловко. Сначала Диосскор велел прочесть 7–ое правило 3–го Вселенского Собора, по которому, под страхом анафемы, запрещается «составлять или писать или слагать иную веру, кроме определенной», в Никее, на Первом Вселенском Соборе в 325 г. Это Ефесское определение было вновь подтверждено всеми присутствующими, включая легатов, из которых Иларий снова заявил, однако, о необходимости прочесть папское послание и убедиться, что оно согласно с истиною. Тогда Диоскор заявил, что Флавиан и Евсевий должны быть низложены, так как, принимая формулы о двух природах во Христе, идут против Ефесского запрещения. [25]. Такого оборота дела никто не ожидал. Диоскор велел огласить проект постановления об отлучении. Кое–где послышались протесты, недовольный ропот, который постепенно усиливался.
— Взываю к вам! — вскричал Флавиан, обращаясь к легатам.
Шум усиливался. Тогда Иларий, напрягая все силы, чтобы токрыть своим голосом все усиливавшийся шум, прогремел свое бессмертное:
— CONTRADICITUR! — то–есть «ОПРОВЕРГАЕТСЯ».
«Все бессмертное могущество Церкви сосредоточилось для восточного христианства в этом простом юридическом термине, поизнесенном римским диаконом: «contradicitur». У нас пвыкли упрекать Западную Церковь за ее крайне юридический, законнический характер. Без сомнения, в Царствии Бога принципы и формулы римского права не признаются. На «Ефессюое разбойничество» поневоле оправдало латинскую склонность к юстиции. Contradicitur римского диакона — это было провозглашение принципа против факта, права против грубой силы; это была невозмутимая нравственная твердость в виду торжествующего порока одних и малодушия других; это была, словом, неодолимая скала Церкви, противопоставленная вратам адовым». (Владимир Соловьев). [26].
После этого многие епископы бросились к Диоскору и, обнимая и целуя его колени, стали умолять его не допускать постановления от отлучении. Шум и беспорядки удвоились. Диоскор притворился, что ему грозят, велел отворить двери церкви и вызвал стражу. Явилась вооруженная мечами стража, неся цепи, чтобы заковывать непокорных, а за стражей — монахи Варсумы, египетские матросы и толпа черни. Флавиан бросился, было, к престолу, ища убежища, но его окружили солдаты, чтобы насильно вытащить его из церкви. Его сильно избили и затолкали, но, в конце концов, ему удалось каким‑то образом обмануть бдительность стражи, и, найдя какое‑то убежище, написать формальную аппеляцию папе, которую он и передал каким‑то образом Иларию. [27].
Впустив всю эту толпу, двери церкви снова заперли, и, под угрозой взятия под стражу и избиений, стали собирать голоса. Все молча подписывались, иногда, в знак протеста, указывая пальцами на угрожавших солдат. Таких били. Заправилы торопились, так как наступил поздний вечер, а откладывать дела было нельзя. Не было времени составлять определение, а потому на подпись давали чистые листы. Дымящиеся факелы освещали это мрачное зрелище.
Иларию удалось скрыться, невидимому, на следующий же день. К началу октября он добрался до Рима по пути, шедшему через места дикие и непроходимые. Он привез с собою важные документы, среди которых была и аппеляция св. Флавиана. Удалось убежать и еп. Юлию.
22
Перевод взят у проф. А. П. Лебедева. Вселенские Соборы IV и V века. Сергиев, Посад. 1896, стр. 239.
23
«Феодорит — это одна из самых замечательных фигур V века. Его богатая событиями жизнь, его апостольские труды, увенчавшиеся блестящим успехом, жаркая борьба, в которой он руководился чувством чести и сознанием правоты,… гонения — делают его одним из самых симпатичных лиц этого времени смутного и жалкого. Его репутация, его авторитет на Востоке были безмерны: все другие епископы смотрели на него почти как на оракул. Это был не только великий писатель, могущественный гений, который обращал свое слово ко вселенной; это был исповедник, мученик, который любил всех и поддерживал всех». (Martin, цит. у Лебедева, ук. соч., стр. 228, прим. 53).
24
В отличие от православного св. Флавиана и других православных этой эпохи, которые не называли папу иначе, как «святейшим; блаженейшим и боголюбезнейшим отцом», еретик Диоскор позволяет себе называть его братом. Обратить внимание также и на то, что он сажает папского легата еп. Юлия, на второе место, ниже себя, а диакона Илария — даже ниже всех епископов. Не то мы увидим на православном Халкидонском Соборе. См. Hefele‑Leclercq. Histoire des Conciles. Т. П, 1; Paris. 1908. Стр. 588.
25
К сожалению, и в наше время, многие, подобно Диоскору, толкуют 7–ое правило 3–его Собора в смысле недопустимости вообще никаких вероопределений, разъяснений и истолкований веры. В частности, ссылаются на 7–ое пр. те, кто хочет видеть «новшество» и «прибавление» в учении об изъятии Богородицы от скверны первородного греха, в учении об Исхождении Св. Духа от Отца через Сына или от Отца и Сына. Так же толкует 7–ое пр. даже и Катехизис митр. Филарета: см. объяснение 8–го члена Симв. веды, 5–ый вопрос.
27
Об этой аппелляции упоминается в письмах св. Льва (Ер. 43; 44, 3), имп. Валентиниана III (Ер. 55) и императрицы Галяы Плакидии (Еп.56). О содержании ее можно было лишь гадать (Гефеле–Лёклерк, ук. соч., II, 1, стр. 603, прим. 1) вплоть до 1882 г., когда ее открыл итальянский ученый бенедиктинец, Амелли, в одном рукописном кодексе X в., вместе с аппелляцией Евсевия. Текст напечатан Амелли (См: Ambrocio Amelli. Leone Magno e l'Oiente. Montecassano. 1890) и 1. Моммзеном; (Cм. Neues Archiv des Gesellschaft fur altere deutsche Geschichtakunde. XI. Hannover. 1886, стр. 362–364). Выдержки и объяснения см. у Hartmann Grisar. Histoire de Rome et des papes au moyen age. I, T. I. Paris, cup. 326, его же Analecta Romana, vol. primo. Roma. 1889. Стр. 322–325, и у Батиффоля, S. Ap. Стр. 514–517. Рассказ о том, что, после избиения, Флавиана, замертво стащили в тюрьму, откуда сразу же отправили в ссылку, где он и умер, не доехав до места назначения, на третий день после побоев в Епипе (или в Ипепе?), вряд ли достоверен: если бы это было так, то Флавиан не смог бы написать обстоятельной аппелляции. См. Duchesne. Histoire ancienne de 1'Eglise. Ш. Paris. 1911, стр. 417. Fliche et Martin, Histoire de 1'Eglise. IV. Paris. 1939. Стр. 223. Описание сцены избиения у Дроздова, ук. соч., стр. 81; у Ренье, ук. соч., стр. 81; у Гефеле–Ле–клерка, II, 1, стр. 601–603; последовательное изложение данйых по источникам: — там же, стр. 607–616. Церковный историк, кардинал Цезарь Бароний (1538—1607), в своих Annales Ecclesiastic! T. VIII, изд. 1741 г., стр. 31–32) говорит, что в часовне, построенной при: Латеранской Крещальне папой Иларием в V в., былю изображено, как Варсума и Диоскор собираются топтать св. Флавиана. Вряд, ли, однако, это изображение относилось к V в., так как самое подробное описание этой часовни библиотекарем Анастасием (ум. в 886 г.) ничего об этом изображении не говорит. (См. Migne, P. L., 128, с. с. 347–350). См. также Тьерри, ук. соч., стр. 247–262; Каспар, ук. соч., стр. 487.