Повсюду говорили, что этот король, великолепный и могущественный, мечтал о Французском королевстве, потому что славный юноша единственным у отца был от благородной супруги[116], Робера Фландрского сестры. Хотя двое еще жили – Филипп и Флор, – от названной выше графини Анжуйской Бертрады будучи рожденными, но не рассматривали их как наследников, если единственному по какому-либо несчастью первым умереть случится. Однако, так как не позволено и не естественно франкам быть подчиненными англичанам, а, впрочем, и англичанам франками, то одно событие обмануло отвергнутую надежду. Ибо в течение трех лет и более это безумие его и его [людей] возбуждало, не преуспев ни с помощью англичан, ни с помощью французов, вассальной клятвой обязанных, желания своего удовлетворить он был не в состоянии [и] обессилел. И когда в Англию он вернулся[117], отдавшись развлечениям и желаниям души, когда однажды в Новом лесу охоте предавался, внезапно, неожиданной стрелой пронзенный, он погиб[118].
То был предсказанный удар божественного отмщения, доказательством чего сочли то, что он [Вильгельм Рыжий] проявил себя бедных нетерпеливым притеснителем, церквей жестоким обирателем и, если епископы или прелаты умирали, то непочтительным захватчиком и разрушителем. Обвинялся некоторыми благородный муж Готье Тирелль в том, что стрела его [Вильгельма] пробила. Какового мы многократно слушали, и он не боялся и не надеялся, принося клятвы и как бы всех святых призывая в свидетели, что в тот день в ту часть леса, где король охотился, он не приходил и его в лесу совсем не видел. Из этого следует, что только божественной силой столь великое безумие внезапно в пепел рассеялось [и] что тот, кто других излишне беспокоил, [сам] намного сильнее обеспокоен будет и кто всего жаждет, бесславно всего лишается. Только Богу, который королевский пояс лишает оружия, королевства и права королевств подчиняются.
Наследовал этому Вильгельму в королевстве с большой поспешностью брат, младшим рожденный[119], потому что старший Робер в большом походе к Святому Гробу Господню находился, – муж благоразумнейший Генрих, которого душа и тело, доблесть и знания замечательные представляют способности, как восхищения, так и поклонения достойные[120]. Но никоим образом [это] к нам не относится разве лишь если что-то случайно при изменениях у нас иногда нам понадобится вкратце рассказать так же, как и о королевстве Лотарингском; поскольку французов, а не англичан некие деяния, записав, мы постановили вверить памяти.
Глава II.
Как благородного мужа Бушара де Монморанси вместе со всеми его сообщниками во враждебных действиях против св. Дионисия [он] обуздал.
Итак, Людовик – славный юноша, приятный, привлекательный и доброжелательный настолько, что даже некоторыми простоватым считался, уже возмужавший, знаменитый и смелый отцовского королевства защитник[121] – о пользе церквей заботился [и], что давно непривычно было, к покою для молящихся, трудящихся и бедных стремился.
Так как в то время между достопочтенным аббатом св. Дионисия Адамом и Бушаром, благородным мужем, сеньором де Монморанси, случились некоторые споры из-за взимания неких кутюм[122], что такой клокотали они досадой и раздражением, что, сломав присягу, среди враждебного оружия в войне [и] пожарах состязались. Когда это достигло слуха господина Людовика, он вознегодовал и немедленно призвал выше названного Бушара перед отцом в замок Пуасси явиться для судебного разбирательства. Когда проиграв дело в суде, он [Бушар] решения исполнить не пожелал [и] не был заставлен, – ибо это не в обычае французов, – но, уклонившись, вскоре познал, какого ущерба, какого несчастья заслуживает непокорность подданных королевской власти. И вот двинулся славный юноша с оружием [в руках] против него и против союзных ему сообщников, ибо графа Матье де Бомон[123] и Дрогона де Муши, мужей доблестных и воинственных, [Бушар] принял к себе, – землю этого Бушара опустошив, укрепления и предместья, за исключением, замка разрушив, погубил; пожаром, голодом и мечом изнурил. И когда в то же время в замке сопротивляться [они] вознамерились, обложив французами и фламандцами дяди Робера и своими [людьми], [Людовик] замок взял в осаду. Этим и другими сокрушительными ударами униженного [Бушара] перед своей волей и благоусмотрением согнул, и ссору, причину ущерба, с удовлетворением усмирил[124].
118
2 августа 1100 г. Вот что сообщает о гибели Вильгельма Рыжего Ордерик Виталь: «
Он умер в 1123 г. Генри из Хантингдона († 1160) уже повторяет эту историю как совершенно достоверную: «
119
Генрих I Боклерк (род. ок.1068 †1135), четвертый сын Вильгельма I Завоевателя и Матильды Фландрской, в 1100 г. захватил корону Англии в ущерб старшему брату Роберу Короткий Сапог (род. ок. 1054, †1134) сразу после смерти Вильгельма II Рыжего: «
120
Сугерий всегда отзывается с большим уважением о Генрихе I, который в свою очередь признавался ему в своем глубоком почтении. «
121
«
122
Примерно с 1094 г. Кутюмы (лат. consuetudines, франц. coutumes) – прямые сеньориальные платежи, установленные договором или обычаем. Они включали прежде всего чинш (рента держателя собственнику земли), шампар (часть урожая с каждого поля) и еще ряд полевых налогов, которые взимались деньгами или натурой, зерном или напитками (
123
Одна из сестер Матье I, сира де Бомон-сюр-Уаз, Агнесса вышла замуж за Бушара IV, сира де Монморанси. Однако ок.1084 г. зятья поссорились из-за порядка наследования Иву III Ле Клерку, отцу Матье и Агнессы (
124
Робер II Иерусалимский, граф Фландрский (1093, †1111), дядя Людовика VI по матери. Он вернулся из Иерусалима в конце 1100 г. (