Таким образом, когда по этой причине [он] замок [Монлери] под охрану свою получил, возрадовались [жители], как будто бы из глаза соломинку вынули или круговой ограды запор сломали. Поэтому завещал отец сыну Людовику в нашем присутствии свое утомительное и болезненное бремя: «Действуй, – сказал он, – сын [мой] Людовик, бдительно сторожи [эту] башню, из-за которой страдания почти состарили [меня], из-за боли и коварной подлости которой ни доброго мира, ни покоя я не мог иметь».
Их неверность верных в неверных, неверных в невернейших превратила, и во всем королевстве любое зло без согласия их или участия не делалось. И когда от Корбея на реке Сене через Монлери посредине до Шатофора справа графство Парижское было замкнуто отовсюду, между Парижем и Орлеаном такой хаос смятения установился, что ни эти к тем и ни те к этим без позволения [этих] подлецов, если только не вооруженной силой, были не в состоянии пройти. Однако же по причине названного брака [он] преграду сломал и свободный доступ с обеих сторон восстановил.
К этому добавилось [еще то], что Ги, граф де Рошфор, муж опытный и заслуженный воин, названного Ги Труссо дядя по отцу, когда из путешествия в Иерусалим в славе и богатстве вернулся, к королю Филиппу благодарно прильнул и, так как старая близость уже и прежде его сенешалом[152] делала, то как сам [Филипп], так и сын его господин Людовик, действуя на общее благо, сенешалом [опять] поставили[153], чтобы и замком выше названным Монлери отныне спокойно владеть и от графств, с ними пограничных, а именно: Рошфор и Шатофор и других близлежащих замков, – и мира, и службы, к чему он [Ги] непривычен был, потребовать. Их взаимная с ним близость дошла до того, что по уговору отца сын господин Людовик дочь[154] этого Ги, хотя пока и не брачного возраста для женитьбы торжественно получил. Но хотя в невесты получил, женой не имел, так как до бракосочетания по препятствующей причине кровного родства[155] брак несколько лет спустя был расторгнут[156]. Таким образом в течение трех лет продолжалась их приязнь, ибо и отец, и сын ему в высшей степени верили, и сам граф Ги, и сын его Гуго де Креси к защите королевства и чести всех мужей прилагали усилия.
Но поскольку, «запах, который впитал еще новый сосуд, сохранится долгое время»[157], то мужи из Монлери, не отказавшиеся от привычного вероломства, коварно замыслили через братьев де Гарланд, которые тогда стали жертвой неприязни короля и [его] сына[158] таким образом, что виконт Труа Милон, младший брат Ги Труссо, вместе с матерью виконтессой[159] и большим отрядом рыцарей пришел и, в замке ото всех получив желанную клятву, бенефиции отца, орошая частыми слезами, возвратил, великодушное и естественное их усердие сразу же обнаружил, чудесную верность похвалил, за возвращение свое поблагодарил и, чтобы хорошо начатое хорошо завершить, на колени перед ними бросившись, смиренно умолял. Такого и настолько скорбно рыдающего [и] коленопреклоненного [увидев], [они] бросились к оружию, поспешили к башне, схватились с защитниками башни мечами, копьями, огнем, острейшими кольями и камнями, так что и стену перед башней во многих местах проломили и многих из защитников башни до смерти ранили.
Ведь была в этой же башне жена[160] названного Ги и дочь, господину Людовику обещанная. Так что когда ушей сенешала Ги достиг слух, то так как был [он] муж великодушный, в поход выступил и вместе с большим, насколько возможно, отрядом рыцарей к замку смело приблизился, но чтобы отовсюду [отряды] стекались быстрее, быстрейших гонцов послал. Те же, кто башню атаковал, с высоты его видевшие, хотя пока башню одолеть не смогли, внезапного прибытия господина Людовика, подобно перерезания горла страшась, начали останавливаться. Ги же, так как был доблестный и в сложном положении предусмотрительный, Гарландов, поразмыслив, из замка вызвал, мир [от имени] короля и господина Людовика и милость, принеся клятву, подтвердил, и их, и их [сообщников] таким образом от замысла отвел, а в отсутствие их и сам Милон, несолоно нахлебавшись, рыдая и громко сетуя, в поспешное бегство бросился.
152
Сенешал – одно из высших должностных лиц во Французском королевстве в Х-ХП вв., занимавшее место сразу за родственниками короля в государственной иерархии. В ведении сенешала находились все слуги во дворце и все чиновники в королевском домене, которых он ежегодно инспектировал. Из обязанностей сенешала заботиться о домене вытекала защита владений от внешних нападений и командование войсками домена, когда король командовал войском всего королевства (
153
Ги I Рыжий, граф де Рошфор-ан-Ивелин, отправлял должность сенешала с 1091 г., вероятно, до своего отъезда в Святую Землю в 1101 г. Около 1098 г. отмечен также сенешал Рауль (Cartulaire general de Paris... Op. cit. P. 146, № 121). После 1101 г. сенешальство поочередно доверялось Жильберу-Пайену де Гарланд (1101-1104), потом, вероятно, Ансо де Гарланд (ок. 1104) (
155
Кровное родство являлось обычной в то время формальной причиной для разрыва помолвки и даже расторжения уже заключенного брака. Генеалогические изыскания дома Капетингов и сеньоров де Монлери не дали никаких родственных уз, значимых для такого шага с точки зрения закона или обычая.
158
По-видимому, из-за возвращения сенешальства Ги Рыжему, отнятого у Ансо де Гарланд. Фамилия Гарланд считалась ветвью, отделившейся от «санлисских кравчих». Ж. Депон полагал, что санлисский рыцарь Обер имел троих сыновей, из которых старший Готье стал родоначальником «санлисских кравчих», а младший Адам – фамилии Гарланд. Однако подтвердить эту гипотезу не удалось. Ж. Депон сам признава