Но немногое время с тех пор на Святом престоле [он] пребывал, когда римляне, как его благородству, так и щедрости содействуя, императором навязанного схизматика Бурдена, в Сутри сидевшего и клириков, к порогу апостолов приходивших, колени преклонять принуждавшего, схваченным держали[451], на изворотливое животное верблюда изворотливого антипапу, – мало того, антихриста, – в сырые и сочащиеся кровью козлиные шкуры одетого, поперек положили и, позор Церкви Божьей отомстившие, через центр города королевской дорогой, чтобы еще сильнее перед всеми [он] ославлен был, провезя, по повелению господина папы Каликста на вечное пребывание в тюрьме в горах Кампании близ Санкто-Бенедикто [они] осудили[452] и, чтобы о такой мести сохранить память, в зале дворца под ногами господина папы растоптанным изобразили[453].
Таким образом, господину Каликсту, славно защищавшему и разбойников Италии и Апулии усмирившему, свет кафедры понтифика не под сосудом, но на гору вознесенный[454], ярко освещал блаженного Петра церковь, и остальные [церкви] в городе и вне [его], освободив захваченное, такого господина с удовольствием принимали покровительство. Когда к нему в Апулию, в город Битонто, посланный господином королем Людовиком ради некоторых дел королевства, [я] прибыл[455], муж апостолический как ради господина короля, так и ради монастыря нашего уважения, с почетом нас принял и дольше задержать хотел, если бы любовью к нашей церкви и к братии, аббата Сен-Жермен[456], брата и соученика[457], и других убеждениями [мы] не были отозваны.
Исполнив таким образом дела королевства, которые [мы] взяли на себя, когда благополучно вернуться [мы] спешили, по обычаю паломников получив приют в какой-то деревне, когда закончив матинарии[458], зарю ожидая одетым на ложе, мне показалось в полудреме, что [я] увидел себя на открытом морском просторе, в крошечном легком суденышке одного; всеми гребцами покинутый, [я] блуждал, частыми колеблемый волнами, то поднимаясь, то опускаясь, опасно метался; пронзенный ужасным страхом кораблекрушения, божественные небеса многими криками [я] призывал, когда вдруг божественным снисхождением легкий и кроткий ветерок, как будто из ясного воздуха поднялся, дрожащий и уже в страшной опасности [находившийся] нос кораблика, направление изменив [и], казалось, еще быстрее устремясь, гавани спокойной достиг.
Разбуженный же в утренних сумерках, начатый путь продолжая, когда и видение, и толкование видений и вспомнить, и понять многими размышлениями [я] старался – [я] боялся так же, что неприязнь к колебанию какое-нибудь большое несчастье мне обозначает, – прибежал вдруг мальчик-слуга, который моих [спутников] и меня узнав, радостный и печальный, одного [меня] вызвал, о кончине господина нашего доброй памяти аббата Адама, предшественника [моего], сообщил[459] [и] о персоны нашей всем общим собранием совершенном избрании; но, поскольку без совета с королем сделано было, лучшие и более религиозные из братьев, а также более благородные из рыцарей, когда представили господину королю выбор, чтобы согласие [он] дал, многими упреками осыпанные, в Орлеанский замок были заключены, – [он] передал. Таким образом, выступившими [на глазах] слезами с духовным отцом и воспитателем моим в чувстве человечности и благочестия сострадая, о смерти бренного [тела] тяжело болея, чтобы у вечной [смерти] его вырвать, преданно молил [я] божественное милосердие.
Когда же и многих спутников утешением и своим рассудком в себя [я] пришел, тройным встревожился [я] ущербом: против воли господина короля признав избрание, строгостью Римской Церкви и властью господина папы Каликста, который меня любил, матери Церкви, которая грудью бескорыстной щедростью своей в лоне [своем] нежно взлелеяла, не лишусь ли я, из-за самого себя [став] для обеих сторон разрушителем, разбрасывающим и обманывающим[460], так как ни за что то, чего [они] жаждали, не поддержу. Или братьев и друзей из-за самолюбия изуродовать и обесчестить королевской тюрьмой [я] позволю? Или же это и [ему] подобное отодвинув в сторону, не подвергнусь ли [я] упрекам в поражении? И когда из моих [людей] кого-нибудь к господину папе, чтобы об этом [он] посоветовал, послать [я] решил, вдруг повстречался нам римский клирик, благородный и близкий [человек], который [то], что с большим трудом через наших [людей] мы хотели сделать, сам доброжелательно взял на себя. Также выслали [мы] вперед из наших одного вместе с тем, который приехал от короля, чтобы сообщили нам, в какой конец бурное и запутанное дело вылилось и чтобы также неосторожно под неудовольствие короля [мы] не подставились.
452
Процессия прошла по Риму 23 апреля. Заключенный сначала в Септизиний на Палатинском холме, Морис Бурден прошел поочередно через многие тюрьмы. В 1125 г. его переведут из Янулы близ Монте-Кассино в Кастель-Фумоне близ Алатри, потом в Ла Кава около Салерно, где он и умрет после 1137 г.{{{299}}}(
453
В зале для аудиенций, называемой залом секретных советов, смежным с часовней св. Николая, в Латранском дворце. Эта роспись составляет часть серии, напоминающей наиболее важные эпизоды в споре за инвеституру. Часовня и прилегавшие к ней постройки были разрушены в 1747 г. (
454
Ср. от Матфея святое благовестование. V, 13-14: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме».
455
Каликст II был в Битонто 28 января – это дата буллы, которой он взял под свое покровительство аббатство Сен-Жермен-де-Пре по просьбе самого аббата Гуго IV, который сопровождал Сугерия. Поскольку Каликст II находился в Аква-Вива 26 января, встреча должна была состояться 27 числа.
458
Матинарии (лат. matinarii) – первая часть ежедневного богослужения; молитвы, которые читаются в первый час дня, сразу после полуночи (Dictionnaire encyclopedique illustre Larousse. Paris, 1939. P. 629).
460
То есть короля и папы, конфликт между которыми мог иметь для Сен-Дени самые разрушительные последствия.