Когда же день за днем от сильных приступов поноса [он] страдал, такими и столь неприятными средствами лекарей, различных и горчайших порошков приемами для исцеления был измучен, что даже сами здоровые и стойкие выдержать были не в состоянии. Он среди этих и им подобных тягот, врожденной привлекательностью доброжелательный, ко всем был столь милостив, всех допускал [к себе], со всеми был ласков, как если бы никаких мучений не терпел. И так, из-за жестоких приступов поноса и долгого ослабления измученного тела отказываясь недостойным или неожиданным образом умереть, [он] призвал религиозных мужей, епископов и аббатов, и многих церквей священников, пожаловался, отбросив всякую стыдливость, из почтения к Божественности и святым ангелам при всех благочестиво исповедоваться [пожелал] и спасительным причастием Господнего тела и крови исход свой снабдить. И когда всё необходимое приготовить [они] поспешили, король сам, неожиданно поднявшись и приготовившись, одетый, в комнату, ко всеобщему удивлению, навстречу Телу Господню Иисуса Христа вышел; благоговейно преданный, перед ним предстал. Там, на глазах у всех, как клириков, так и светских, от короля отрешившись, королевскую власть [он] сложил с себя, признал, что во грехе королевством управлял, сына своего Людовика кольцом инвестировал; Церковь Божью, бедных и сирот опекать, каждого в праве его охранять, никого в курии своей не брать в плен, если непосредственно там же не провинился[596], клятвой исполнить обязал.
Еще там золото и серебро, сосуды желанные, и плащи, и покровы на тюфяки, и многое движимое [имущество], которым владел и которое ему служило, церкви и бедным, и нуждающимся раздав, и ни верхнего платья, ни королевских одежд вплоть до камизия[597] не пожалел. Часовню же свою драгоценную, Библию драгоценнейшую, золотом и камнями [украшенную], курильницу золотую в сорок унций[598] [весом], канделябры в 160 унций золота, потир самый дорогой из золота и драгоценных камней, десять драгоценных плащей с капюшонами, драгоценнейший гиацинт[599] бабки, русского царя дочери[600], который из своих рук в наши отдавая, предназначил в терновый венец Господа нашего[601] поместить; святым Мученикам через нас [он] назначил и каким-либо образом последовать, если сможет, благочестиво и торжественно пообещал.
Итак, от этого избавленный и милосердием Божьим покрытый, смиренно преклонивший колени перед священнейшим телом и кровью Господа нашего Иисуса Христа, – [те], кто только что мессу провели, это ему с процессией благочестиво внесли, – устами и сердцем истинно и искренне исповедуясь, этими словами не как безграмотный, но как ученейший теолог, [он] воскликнул: «Я, грешный Людовик, верую в единого и истинного Бога, Отца и Сына, и Духа Святого, в единую в этих лицах святую Троицу, а именно: в единорожденного и единосущного, и совечного Богу-Отцу Сына, от святейшей Девы Марии воплощенного, страдавшего, умершего и погребенного, который на третий день воскрес, на небеса вознесся, чтобы по правую руку от Бога-Отца сидеть, [чтобы] живых и мертвых последним и великим судом судить. [Мы] веруем, что эта Евхаристия святейшим телом Его [и есть] Его же тело, которое воспринято от Девы [Марии], которое ученикам своим, чтобы оставались в нем соединенными и объединенными, передал [он]; что эта священная кровь [есть] та же самая, что из бока Его, на кресте распятого, текла; и крепчайшим образом [мы] веруем и устами и сердцем признаемся, и этой спасительной исповедью уход наш снабдить и против всех сброшенных с неба сил[602] вернейшей защитой защитить страстно желаем».
Когда же ко всеобщему удивлению, в первом из грехов исповедовавшись, благочестивейше тела и крови Иисуса Христа [он] причастился, словно от этого выздоравливать начав, в комнату [он] вернулся и, светского высокомерия отбросив пышность, на один льняной тюфяк лег. И когда увиделся он настолько малым, из столь высокого столь смиренным, [то] по человеческому обыкновению, [я] заплакал: «Не надо, – сказал [он], – дорогой друг, обо мне плакать, так как скорее [надо] бурно радоваться, что милосердие Божье позволило мне к встрече с Ним, как [ты] видишь, приготовиться».
596
Осужденному, которого выдавали по вызову в суд, по праву, данному королем, было позволено именно в эту минуту уйти к себе домой, если наказуемое деяние, по меньшей мере, не имело места в этой самой курии; арест должен был осуществляться только в конце дня: См. дело Бушара де Монморанси (
597
Камизий, или шенз (лат. camisium; франц. chainse) – длинная, довольно узкая туникообразная сорочка, обычно надеваемая под блио – верхнее платье, плотно облегавшее плечи и грудь, а внизу имевшее вид юбки, у знатных людей доходившей до щиколоток (
598
Унция – весовая единица, которая в средневековье сильно варьировалась в зависимости от места. Во Франции чаще всего употреблялись так наз. Тройская (то есть города Труа) унция в 1/16 каролингского фунта 30,594 г весом. Она получила широкое распространение благодаря Шампанским ярмаркам (
601
Аббатство гордилось тем, что обладает гвоздем от креста и терновым венцом Иисуса Христа. Считалось, что император Константинопольский передал их в дар Карлу Великому (768, †814) и что Карл Лысый (840, †877) перевез их из Аахена в Сен-Дени (