– Сжечь его или утопить в этом колодце; потому что это тот, который вытащил у меня шпагу из ножен.
У меня сейчас же явился план, как выйти невредимым из его западни, ибо опасность – исследователь великих тайн и страх смерти поднимают воображение до выдумок, какие иначе никогда не пришли бы в голову. Я накрыл доской закраину колодца, а часть тростника и сухой лозы положил к двери кладовки и поджег их фонарем, так как еще не потушил его. Дверка была так суха, что сейчас же начала гореть с помощью этого топлива, причем сильное пламя от тростника выбивалось из-под двери. Я уселся в колодезную бадью и очень крепко ухватился за веревку, так что, раз колодец был закрыт, я был в безопасности. Весь собравшийся народ начал кричать:
– Пожар, пожар! Воды, достаньте воды из колодца!
Потянули веревку, чтобы достать воды, и так как бадья была слишком тяжела, потому что в ней находился я, то собралось много соседей, чтобы тянуть веревку, и тянули так долго и с такой силой, что наконец подняли меня кверху. Я крепко ухватился за верхнюю закраину колодца: вероятно, лицо у меня было бледным от волнения, и благодаря этому и тому, что я сделал им гримасу отвратительного демона, все отскочили в испуге, крича, что они вытащили из колодца дьявола.
Я вылез совсем и проскользнул между народом насколько мог проворнее – а мог я это сделать очень хорошо, потому что, будучи сильно возбуждены, они и не заметили меня, – оставив им горящий дом и унося свободной свою персону; ибо я нашел свою жизнь там, где было так легко потерять ее, а именно в колодце, и будучи заперт в такой тесноте, как в этой кладовке, полной тараканов.
Глава IV
Чтобы отомстить мне, мой враг избрал орудием красивую женщину, а женщины, в конце концов, все обладают прирожденной способностью трогать сердца – так же, как и дети, – притворством и слезами; но, так как они рождены, чтобы плакать, они умеют растрогать. Да будет проклята Богом их решительность, ибо они настолько готовы выполнять все, что приходит им в голову, что когда они не могут добиться чего-нибудь силой, то сделают это посредством коварства или плутовства. Они обладают такой большой силой, когда говорят все, что им вздумается, а мы такой слабостью, веря им, что кажется, будто мы только для этого и родились. Я видел многих очень праведной жизни; но даже в них я находил неуравновешенность характера; и я знал некоторых женщин, очень скромных самих по себе, однако они были такими лишь для того, чтобы говорить дурное о других женщинах, имеющих какую-нибудь слабость, и, в заключение, мало найдется таких, которые избегают какого-нибудь несчастья.[275]
Я избавился от беды, какая могла случиться или в какой я уже был, но не избавился от рук альгвасила, явившегося на шум; а так как он увидел меня бегущим, то схватил меня; но я очень поспешно сказал ему:
– Что вы делаете, ваша милость? Вы хотите, чтобы мы оба погибли в руках этого демона, находящегося в том доме? Бегите и спасайтесь, потому что он убивает всех, кто ему попадается.
Он отпустил меня и бросился бежать, потому что, слышав уже молву про демона из колодца, он окончательно убедился в этом, когда я ему это подтвердил.
Я не останавливался, пока не достиг тени, в которой мог отдохнуть, падавшей от двух друзей, Геркулеса и Цезаря, поставленных на двух высочайших колоннах при входе на Аламеду, устроенную этим благородным кабальеро, доном Франсиско Сапата, графом де Барахас, который уничтожил в Севилье столько беспорядков.[276] Но здесь не кончились беспорядки этой ночи; ибо, отдыхая, я услышал позади себя на улице Гарбансера[277] очень сильный шум в цветнике из высоких мальв, какие здесь растут, причем мальвы шевелились, хотя не видно было, кто их шевелил, и это меня немного испугало, потому что время было ночное, а я находился в очень пустынной местности; но когда я с обнаженной шпагой подошел ближе, я не заметил ничего, кроме раскачивания мальв и какого-то шума между бывших в цветнике камней, пока оттуда не выскочили в драке змея и кот. Змея старалась обвиться вокруг тела кота, а кот, встав на задние лапы, царапал змею когтями между чешуей, и это продолжалось довольно долго. Наконец змея, не будучи в состоянии противостоять когтям кота, вернулась в свои мальвы, а кот, как тореро,[278] сделав прыжок, преградил ей дорогу и, укусив ее за голову, в тот же момент отскочил назад, прежде чем змея могла охватить его всем своим телом, что она и сделала бы, если бы он не отскочил, но при этом она ударилась о камни той частью хребта, где у нее самая сила, отчего не могла больше двигаться, и подошедший кот окончательно загрыз ее. Я удивлялся ловкости кота, видя, насколько вернее всех других животных наносит он раны, и с тех пор я стал за это любить котов, хотя всегда был их врагом. Хотя они и не обладают таким умом и привязчивостью, как собаки, но они очень надежны против всяких гадов, какие появляются в домах.
275
Отрицательное отношение к женщинам Эспинель обнаруживает довольно часто. Помимо нескольких мест в «Жизни Маркоса», можно указать его «Сатиру»; среди его стихотворений мы находим такое:
Нам почти неизвестна личная жизнь Эспинеля; мы знаем лишь о любви без взаимности к Антонии Калатайуд.
276
Непереводимая игра слов, построенная на значении слова «barajas» – «ссоры, смуты», и в то же время название местности, давшей имя Франсиско Салата, графу де Барахас.
278
В подлиннике «diestro», пеший тореро, в отличие от других участников боя быков, появлявшихся на арене верхом. К пешим тореро принадлежит и эспада, наносящий быку удар шпагой.