За сорок лет моей психоаналитической практики я нахожу этот основополагающий паттерн присущим для всех своих клиентов из абсолютно разных слоев общества, с различными эмоциональными симптомами и жизненными историями. Что-то внутри них ушло – что-то закончилось, отыграло свою роль, истощилось и даже умерло. А некое «вот-вот» находится еще где-то за горизонтом, еще даже невидимое, возможно, даже не родившееся.
Многие ли сделали в жизни то, что «должны были сделать»? И что хорошего из этого получилось? Конечно, мы могли этим заслужить похвалу со стороны наших родителей, повышение по работе или одобрение от самоизбранного круга вымышленных друзей, что будят нас в три часа утра, стоя возле нашей кровати и пугая до смерти. Но что порождает эти тревожные сны? Почему, сделав «правильные вещи», мы чувствуем тоску, апатию, даже подавленность, без какой-либо искры или надежды в душе? И сколькие из нас сделали после этого глупый выбор, отчаянно стремясь оживить свое существование, увлекаемые, как выразился Мэтью Арнольд в своем стихотворении «Погребенная жизнь», «жаждой растратить свой огонь и неугомонную силу»[1]?
Когда я размышляю об этом, в голове возникает старый и уже знакомый паттерн. Его выявление помогло мне лучше определять для себя страдания, внутреннюю борьбу и устремления людей. Этот паттерн нередко называют переходом. Переход наступает в тот момент, когда что-то является уже исчерпанным, утраченным, ушедшим безвозвратно, не имеющим для себя видимой замены. Любому переходу предшествует смерть чего-то: наивности, старых планов, ожидания, стратегии, истории и так далее. И то, что должно прийти на смену, еще недоступно, неощутимо, по крайней мере, не осознано. Иногда переходы бывают резкими, а ощущения межвременья проходящими. Иногда это самое трудное промежуточное состояние растягивается на годы. Однако и в том, и в другом случае прослеживается одна четкая закономерность: наша природа развивается путем смерти. Как еще может что-то появиться и прорасти внутри нас, не очистив себе место от старого? И та же самая природа всегда стремится к следующей ступени в служении своим целям, вопреки нашему комфорту и за рамками нашего контроля.
Однако тех, кто справляется с переходами, они приводят к чему-то большему. Я начинаю ценить мудрость высказывания Райнера-Марии Рильке о том, что «цель жизни с каждым новым разом все большей силе уступать»[2]. Когда человек противостоит чему-то большему, чем собственное эго, он выходит из статического состояния и погружается в процесс развития, он вынужден расти, вопреки стремлению к легкости, предсказуемости и контролю.
Большая часть из нас, если задуматься, вырастает из наших травм, наших разочарований, наших поражений. Да, мы можем сделать эти переживания неотъемлемой частью собственного образа и использовать их для самобичевания, лишь бы остаться в прежних, привычных условиях. С другой стороны, мы можем пройти сквозь них – возможно, даже переступив через них – навстречу той жизни, которая ищет в нас свое выражение, а не той, которую мы для себя запланировали.
В своих «Письмах к молодому поэту» все тот же Рильке пишет о той двойственности чувств, которую мы испытываем в эти моменты неопределенности, в самые темные часы для нашей души:
«Вы не должны бояться, если на вашем пути встает печаль, такая большая, какой вы еще никогда не видели; если тревога, как свет или тень облака, заполняет собой ваши руки и все ваши дела. Вы должны помнить, что в вас что-то происходит, что жизнь не позабыла вас, что вы в ее руках и она вас не покинет. Почему же вы хотите исключить любую тревогу, любое горе, любую грусть из вашей жизни, если до конца не знаете, как все это изменяет вас?»[3]
Дежавю снова и снова
Природа не заботится о нашем комфорте и не спрашивает нашего мнения, хотя, похоже, она заинтересована в стремительной цикличности процессов. Мы можем наблюдать эту модель рождения, процветания, истощения, заката и упадка на протяжении всей истории, включая нашу собственную. Динамика природы – цикл рождения-развития-смерти – находит свое проявление в каждой из наших жизней. Многие чуткие мыслители XIX века не смогли не ощутить, как твердая теологическая, метафизическая, моральная почва буквально уходит у них из-под ног. Переведя на английский язык Das Leben Jesu («Жизнь Иисуса»), образец современной критической мысли, подорвавшей традиционные представления и основы веры, писательница-романистка Джордж Элиот, отметила, что из трех источников вдохновения прошлого – Бог, Бессмертие и Долг – лишь третий продолжал оставаться убедительным по своей силе, в то время как первые два утратили свою правдоподобность. Что за классическая викторианская ловушка – потерять или отбросить метафизические основы веры, сохранив при этом привязанность к правилам, ожиданиям и ограничениям старых идей! Что за двусмысленность! Что за бардак!