В отделении реанимации решение об операции на животе или грудной клетке принимал возглавлявший команду опытный главный хирург. На руки и ноги накладывали шины — за конечности брались в последнюю очередь. В случае нейрохирургов все складывалось иначе. Тогда их было так мало, что в ночные смены во всей больнице практически никогда не имелось ни одного специалиста. Именно поэтому в случае поступления соответствующего пациента даже нейрохирург-практикант имел право определять показания к операции.
Решение о трепанации черепа пациента мог принять нейрохирург-практикант — даже совсем неопытный, находящийся на втором году практики[4]. Стоит учесть, что на первом году практики нейрохирург считается интерном и вообще очень редко проводит операции. То есть мы говорим о человеке, который, по сути, является новичком, за тринадцать месяцев до этого окончившим мединститут, где он главным образом наблюдал и очень редко делал что-то сам во время операций. Представьте, что человеку, который всего месяц назад стал нейрохирургом, надо определить, есть ли необходимость в трепанации черепа при той или иной форме травмы головы. С одной стороны, это возможность сделать что-то героическое, с другой — страх и ответственность за то, будет ли твой вердикт о трепанации черепа обоснованным. Впервые я принял подобное решение в 27 лет, и тогда ощущение ответственности меня опьяняло. Этот момент — штука посерьезнее, чем все голливудские сказки о необходимости «остановить кровотечение». Кровотечение в состоянии остановить даже ортопед. Принимая решение о необходимости операции, я, можно сказать, решал судьбу пациента: если бы я открыл его череп без необходимости, я бы только усугубил полученную человеком травму.
В то время я даже ни разу не удалял аппендицит, но принял единоличное решение отправить пациента в операционную. Уже после этого вызвали опытного нейрохирурга. Эта история случилась задолго до того, как появилась возможность отправить фотографию раны на телефон или компьютер, и находившийся дома нейрохирург полностью полагался на оценку ситуации, сделанную неопытным коллегой.
На этаже с операционными всегда есть одна палата специально для реанимации. Я вызвал команду из отделения травматологии: анестезиологов, профессоров травматологической хирургии и опытных медсестер. Не без апломба и позерства я произнес всего три слова: «Экстренная трепанация черепа». Медицинский персонал понимал, что я — специалист без опыта, но при этом все знали правила и процедуры: нейрохирурги-практиканты имели право принимать решение об отправке пациента на внеплановую операцию, в то время как во всех остальных областях, кроме нейрохирургии, подобное дозволялось только старшим хирургам. «Экстренная трепанация черепа» означала, что я должен был как можно быстрее открыть череп пациента.
Я принял решение снять крышку с бурлящей и шипящей бутылки. Во время обучения я только присутствовал при том, как опытные нейрохирурги выносили подобное заключение, и вот сейчас мне пришлось самостоятельно взять на себя такую ответственность. Необходима ли срочная операция или мы можем немного подождать и понаблюдать пациента? Я решил отправить пациента на операционный стол. В душе я все еще пытался разобраться с сомнениями, но мне надо было отбросить эти мысли и сконцентрироваться на том, что предстоит сделать. Я не хотел накосячить до прибытия старшего нейрохирурга, которому пришлось бы исправлять мои ошибки и заканчивать операцию.
Потом я услышал, как хлопнула дверь, и увидел, как в операционную спиной вперед заходит профессор, держа на уровне груди только что вымытые руки. Он был готов взять руководство над операцией и сказал мне: «Все правильно. Я принял бы точно такое же решение». В тот момент я даже не совсем понял, кто он. Я думал о себе. О собственных чувствах. О том, что боюсь совершить ошибку. О своей потенциальной травме. Я ничего не помню о том пациенте. Просто пациент Х. Бремя. Ответственность. Возможность.
В этой жизни вам, скорее всего, придется пережить травматическое событие, которое может быть долгим и медленным или быстрым и неожиданным. В травматический момент самое главное — это просто выжить. Никакого заранее написанного сценария не прилагается, что придумаете — то и случится. Однако последствия травмы неизбежны, они будут ощущаться, когда это им самим заблагорассудится. Если не заниматься последствиями травмы, они могут стать психологически токсичными. Попытка бороться с последствиями травмы — не признак слабости, а необходимая основа для личностного роста.