— Как выросла, стройная стала, — похвалила девушку Турвантан и сразу же завела разговор о сватовстве.
— Турвантан, — прервала ее жена сапожника, — об этом и речи не может быть. Пока Луснитаг не окончит школу, я ее замуж не отдам, — и так сухо поджала губы, что Турвантан только и оставалось распрощаться и уйти.
После этого поражения Турвантан, ничего не говоря Торику, заходила подряд ко всем: к мяснику Асатуру, к каменщику Огасабу, к пекарю Симону — и везде получала отказ.
А каменщик Огасаб даже обиделся.
— Твой Торик молокосос, — заявил он.
Что же оставалось после этого делать? Составили мать и сын список всех ремесленников в городе, и Турвантан обходила все дома по очереди и все с тем же печальным результатом возвращалась домой.
Эти неудачи выводили Торика из себя, он каждый раз ругался, посылал все к черту, нервничал.
И конечно, все это стало предметом сплетен и пересудов соседей и всей округи. По своей наивности Турвантан откровенно рассказывала всем о своих неудачах и переживаниях. В конце концов Турвантан пришла к выводу, что всему виной то, что Торик — сирота.
— Торик мой сирота, вот и не везет ему, нет ему счастья.
Как-то зашла к ней в гости соседка и сказала:
— Послушай, Турвантан, я нашла для твоего Торика хорошую невесту.
— Кто же она?
— Дочь Овакима.
Лицо Турвантан покрылось красными пятнами.
— Какого Овакима? — спросила она.
— Как какого? Сына бедного Лазаря не знаешь?
Наступило тягостное молчание.
Овакима все звали бедным Лазарем, потому что он был золотарем[42], то есть самым последним человеком во всем городе. У него было пять дочерей, одна красивее другой и жила семья в крайней нищете.
— От тебя я не ожидала такого, — сказала Турвантан с досадой.
Ее сердце больно сжалось за сына…
— Турвантан Коро, — продолжала соседка, — брось эти шутки, дочь золотаря Лазаря ничуть не хуже дочерей фабриканта, даже красивей их, если хочешь знать.
— Как бы не так…
— Не упрямься. Если тебе на самом деле нужна невестка, так лучше дочери Овакима не найдешь. Ведь всюду тебе дают от ворот поворот.
Турвантан замолчала и в бессильной ярости уставилась на соседку: ей не о чем было говорить с ней, она ждала, когда соседка уберется.
Вечером Турвантан пересказала Торику, ничего не тая, весь разговор с соседкой.
Торик тоже был оскорблен.
— Боже мой, до чего мы дожили, — сказал он, — неужели они думали, что я женюсь на дочери золотаря Лазаря?
— Этого еще не хватало, — бросила тетушка Турвантан.
Время летело быстро.
Торик мечтал о светловолосой девушке, томился одиночеством, нервничал. Часто он вскакивал среди ночи с постели, садился, свесив ноги, вздыхал тяжело и курил одну папиросу за другой. В конце концов он пришел к выводу, что уж лучше жениться на дочери бедного Лазаря, чем остаться бобылем. Но Турвантан упорствовала, отказывалась идти на поклон к Овакиму.
Она уверяла всех и вся, что скорее убьет своего Торика, чем позволит ему привести в дом эту девушку невесткой. Что ей было до мучений Торика…
— Убей меня, а родниться не стану с золотарем, — упорствовала Турвантан.
Торик молчал. Он был не в силах что-либо предпринять. Ведь ни один молодой человек в их городе самостоятельно не решал вопрос о женитьбе, даже если у него и была возлюбленная.
Но в бессилии что-либо изменить, он порой яростно бил посуду, напивался, ночью не приходил домой. Турвантан, обеспокоенная всеми этими переменами в племяннике, обещала ему пойти к золотарю.
— Турвантан, — сразу же заявила жена святого Лазаря, — у нас нет дочек на выданье.
— Как это нет? — удивилась Турвантан. — Трем из пяти твоих дочек давно пора быть замужем.
— Они у нас все сосватаны, спасибо за беспокойство, — надменно заявила жена Овакима.
Турвантан не поверила ей.
— Курица всегда ищет яйцо в своем помете.
Жена Овакима вспылила.
— Не говори глупостей, не сегодня-завтра сама узнаешь обо всем.
— Скажи мне свое последнее слово, — упорствовала Турвантан.
— Мое последнее слово такое же, как и первое, — отрезала жена Овакима, — нет у меня подходящих дочек для твоего Торика. Он у тебя не мужчина, а какая-то размазня, тьфу!
С влажными глазами Турвантан оставила дом золотаря Овакима. От стыда и негодования она совсем была вне себя, наговорила таких слов, каких никто от нее не слыхал никогда.
На следующий день Торик случайно встретил на улице золотаря Овакима и сказал ему: