Я сглотнул слюну, ощутив необъяснимое волнение. Но все-таки сдержанно спросил:
— А это не опасно?
Лао Кай рассмеялся:
— В худшем случае дух может вселиться в тело. Ты такой крепкий, велика сила отталкивания чужого магнитного поля, полагаю, никто не посмеет попытаться в тебя вселиться. А если кто-то действительно посмеет пошутить, выудим у него ПИН-код его кредитной карты.
Я тоже улыбнулся:
— Если вы на такое способны, вам следовало бы выудить ПИН-код своей тещи.
Лао Кай с презрением ответил:
— Ее наследство шурины давно пустили по ветру. Если уж говорить об организации похорон, я немало потратил сам.
Мы оба расхохотались. Под этот смех, можно сказать, и заключили сделку.
День, когда я прибыл во Вьетнам, был не очень удачным. В аэропорту Ханоя внезапно отключили электричество. За всю мою жизнь я впервые столкнулся с такой ерундой, как обесточивание аэропорта, — считай, обогатил свой опыт. В кромешной темноте какой-то мужчина произнес женоподобным голосом: «Немедленно остановить все таможенные процедуры вплоть до восстановления электроснабжения».
Я, стоя впотьмах, нахмурил брови и воскликнул:
— Нечистая сила!
И тут же услышал, как стоящий за мной Лао Кай сухо заметил:
— Кто его знает, может, и впрямь нечистая сила балуется.
У меня сердце похолодело. Я сказал:
— У кого что болит…
— В месте сбора духов умерших электромагнитное поле слишком сильное, — сказал Лао Кай. — В Америке в штате Айдахо был молокозавод, где постоянно вырубалось электричество. Потом обнаружили, что на этом месте раньше произошел взрыв, погибло много людей. Позднее они подвели ток высокого напряжения, прошло полных два часа после подключения, и на этом заводе все стихло. Я слышал, что на месте ханойского аэропорта раньше погибло немало вьетконговцев[11].
Я сказал:
— Хватит, перестань.
Тут включили электричество. Все вокруг залило светом.
В Ханое уже несколько дней было пасмурно, шли затяжные дожди, над Хоанкьем — озером Возвращенного Меча стоял туман.
Я спросил Лао Кая:
— Когда начнем работать?
— Не торопись. — ответил он.
Я улыбнулся: раз ты не торопишься, и мне некуда торопиться. Еда есть, жилье есть, считай, в отпуске.
Я один отправился в город прогуляться. Гулял, пока не спустились сумерки, сел в придорожной палатке, съел миску лапши с говядиной и заказал еще французский багет. Багет оказался неплохим на вкус, дешево и сердито. Кто сказал, что при колониализме все было дрянь? Если бы не французская колонизация, куда податься простому человеку вроде меня за таким дешевым багетом? Перекусив, пошел дальше гулять, от Весеннего рынка дошел прямо до Старого квартала «36 улиц». Купил много засахаренных фруктов, ел их по пути. «36 улиц» — очень интересный район, здесь собраны все гильдии ремесленников. Тут всё вместе: кухонная посуда, зонты, ткани. Есть одна улица, где повсюду продаются почетные знамена, сплошь социалистический пейзаж.
Я свернул в переулок, в котором торговали одеждой в национальном стиле. Я знал, что большинство населения Вьетнама — вьеты. Женщины у них одеваются строго и элегантно, но лица простоваты. Я прошел мимо входа в маленькую лавку, на фасаде которой, однако, висело несколько комплектов яркой одежды. Я зашел внутрь, там сидела старушка. Увидев меня, она никак не прореагировала, продолжив жевать бетель. Я, перебирая, разглядывал одежду, заметил ярко-синий атласный халат и спросил старушку, сколько стоит. Она бросила на меня взгляд, поднялась и, не разгибая старческой спины, начала мне говорить что-то непонятное. Она шамкала ртом с почерневшими от бетеля зубами. На меня накатила тошнота, но я все же с улыбкой переспросил ее еще раз, по-английски. Она недоуменно взглянула на меня и вдруг заслонилась рукой, сказав: «No!»
Я оставил одежду и решил уйти. Отказываться продавать, когда есть покупатель, — больная! В этот момент зашла молодая девушка в майке и коротких обтягивающих шортах. Старуха потянула ее, долго что-то бубнила, показывая на меня. Девушка странно на меня посмотрела и, с трудом подбирая слова, спросила на китайском: «Кому вы хотите купить?»
Я, не раздумывая, ответил: «Жёнке своей».
Она вытаращила глаза и переспросила: «Жёнке?»
Я предположил, что вьетнамцы этого слова не знают и, подумав о том, что «жёнка»-то еще ко мне не переехала, весело улыбаясь, сообщил правду: «Девушке своей, girl-friend, OK?»
11
Вьетконговец — участник Вьетнамской войны, сражающийся на стороне Национального фронта освобождения Южного Вьетнама. Ханой сильно пострадал в результате американских бомбардировок.