Жадные грабители, расхищая народное достояние, тем самым доказали, насколько им дороги общие интересы народа, доказали, что они только прикидывались "друзьями народа" для того, чтобы удобнее было его обобрать в свою личную пользу».[1624]
Если большевики живописались как само воплощение беспорядка и насилия, то «белая» сторона характеризовалась как оплот свободы, законности и порядка:
«Мы воюем за настоящую, подлинную свободу, за порядок, за закон, за спокойную жизнь. Наша армия несет измученной Москве и России избавление и отдых».[1625]
Поднятие «боевого духа» народа во время гражданской войны осуществлялось всеми режимами одинаково — через создание образа беспощадного противника, который не пощадит население в случае своей военной удачи. Во многих газетах на «красных» и «белых» территориях появились рубрики о жизни за пределами территории, контролируемой режимом, — «Там, где нет советской власти», «В умирающей Совдепии», «В Колчакии», «В Большевизии», «История одного преступления» и т.д., — насыщенные информацией о зверствах врагов.
Призывая крестьян помочь продовольствием населению Москвы и Петрограда, уфимский губвоенком пугал их мрачными перспективами в случае ликвидации советской власти, поддержавшей стихийную аграрную революцию:
«Крестьянин! Помни, что гибель советской власти — гибель тебе: помещик-дворянин тебя не пощадит, за все заставит расплатиться. Помещик припомнит тебе, что ты захватил его землю, захватил его хлеб, скот, захватил его имущество. Припомнит и за все воздаст сторицей».[1626]
Аналогичные страхи нагнетались средствами массовой информации и на территориях, где Советы пали. Грядущая «новая эра» в жизни противопоставлялась недавним ужасам большевистского господства: «Трудно прийти в себя, трудно уравновесить свою психику после тяжелых нервных потрясений и переживаний, которые, как из рога изобилия, сыпались в последнее время на бедную обывательскую голову».[1627]
Тема ухудшения условий жизни населения была одним из излюбленных мотивов пропаганды сторон. Каждая из них пыталась доказать, что ответственность за него лежит исключительно на совести противника:
«Советская власть, пришедшая, к сожалению, слишком поздно на смену соглашательскому правительству, получила в наследство совершенно разрушенный хозяйственный аппарат, для обновления которого нужны не месяцы, а годы. [...]
Да, мы переживаем тяжелое голодное время. Да, мы голодаем. Но именно для того, чтобы пережить это тяжелое время, нужно теснее сплотиться вокруг Советов, ибо только в организации, сознательности и выдержке залог победы».[1628]
Противоположная сторона с раздражением отмечала эту особенность советской пропаганды. Управляющий Пермской губернией в июне 1919 г. писал министру внутренних дел колчаковского правительства: «Сторонники большевизма и враги государственного порядка начинают и заканчивают свои агитации тем, что новая власть не сумела поставить на должную высоту продовольственное дело, не устранила дороговизны и спекуляции».[1629]
Все беды, обрушившиеся на Россию — гражданская война, хозяйственная разруха, падение производительности труда, развал транспорта и т.п., — происходили, как убеждала «красная» пропаганда, «по милости буржуазии». Она же являлась и сознательным организатором голода в стране: «Буржуазия, как наша, так и всемирная, хочет путем голода сломить Советскую Россию, хочет, чтобы изголодавшиеся массы из-за куска хлеба перешли на ее сторону».[1630]
Обвиняя политических противников во всех постигших Россию несчастьях, «красная» и «белая» пропаганда неизбежно приобретала еще одно общее свойство: все региональные и всероссийские, национальные и интернационалистские режимы снимали всякую ответственность за происходящее в стране не только с себя, но и с «народа», к которому они апеллировали. И классовая идеология большевиков, и имперско-национальные убеждения сторонников «белого дела» имели слабость к идеализации «народа». Так, одна из оренбургских газет в начале ноября 1917 г., когда в Оренбуржье уже установился антибольшевистский режим, писала:
«Народ в огромной своей массе не хочет признавать власти большевиков, и все их попытки насилиями и зверствами утвердить свою власть встретятся с негодованием и отпором русского народа.