Летом 1919 г., когда «красные» в очередной и последний раз овладели Оренбуржьем, пожилой казак обратился к красноармейцам с вопросом:
«А что я вас хочу спросить, товарищи: вот у нас в газетке писали, что у красных большой налог на иконы наложен, 20 рублей с квадратного вершка. Как теперь быть?»[1718]
В период «военного коммунизма» в населении религиозная стилистика вплеталась в слухи о скором конце советской власти. В Пермской губернии крестьянство поговаривало о близкой и неизбежной войне с антихристом, к которой призывал в Иерусалиме сам Христос. По рукам ходила безграмотно написанная молитва с требованием переписать ее и угрозой ослушнику всякими бедами.[1719] В январе 1921 г. — накануне отказа большевиков от крайностей реквизиционной политики в деревне — среди крестьян Оренбургской губернии ходили слухи о пророках, которые якобы точно предсказывают день падения Советов и о появлении антихриста-коммуниста.[1720]
Светские образы причудливо переплетались с религиозной символикой. Не случайно «коммунисты» и «жиды» часто воспринимались народным сознанием как синонимы, и крестьянские и казачьи повстанцы видели свою задачу в том, чтобы перевешать и тех, и других.[1721] Для объяснения нового и непонятного люди возвращались в уютный мир старых и устоявшихся толкований. Неудивительно, что старый предрассудок о ритуальном «кровопийстве» евреев распространился на большевиков как грабителей и истязателей — «кровопийц» народа в переносном смысле слова.
О христианской природе юдофобских толкований новой власти свидетельствует отсутствие этого интерпретационного клише среди мусульман Башкирии. Антиеврейские настроения наиболее часто отмечались среди казачьего населения Оренбуржья, сохранявшего живую связь с верой, и в крупных городах, где существовали как православные, так и католические и протестантские общины. Враждебное и морально осуждаемое разоблачалось с помощью наклеивания «еврейского» ярлыка. Народная религиозность «работала» по образцу теории заговора, вытесняя массовое распространение аморального поведения — жестокости, насилия и спекуляции — в область чужих обычаев.[1722] В конце 1919 - начале 1920 г. в Верхнеуральском уезде Челябинской губернии время от времени распространялись безграмотные объявления с призывом «бить коммунистов и жидов».[1723] В Перми в июне 1920 г. в связи с проведением трудовой недели наблюдался всплеск антиеврейских настроений. На заборах была развешена прокламация такого содержания:
«Сейчас неделя труда. Все ли одинаково работают? Нет ли хоть для одной нации исключения? Да, есть. Евреи не работают, они не желают работать. [...] Зачем, зачем они эксплуатируют наш труд? Ведь удовольствиями-то они пользуются. Куда ни заглянешь, в какое бы то ни было учреждение — везде и всюду их тьма, а на работе раз-два, да и обчелся. Спекуляция в чьих руках? Кто часовых дел мастер? Кто на толчке — евреи».[1724]
В той же сводке губчека отмечалось: «Население в большинстве озлоблено против евреев, ясным показателем чего служит смех публики в кинематографе на картине Юшкевича "Евреи" и отсутствие хотя бы слова в защиту их». Контрагитация, по признанию чекистов, не помогала «ввиду сопоставления обывательской массой еврея с коммунистом».[1725]
В августе 1920 г. в одном из поселков оренбургских казаков была обнаружена стихотворная листовка, в которой природа новой власти интерпретировалась следующим образом:
В ноябре 1920 г. в Шадринском уезде Екатеринбургской губернии в качестве реакции на ускоренное и безжалостное проведение продразверстки было обнаружено 11 воззваний с лозунгом «Бей жидов, коммунистов, не давайте хлеба, да здравствуют белые освободители!»[1727] В начале 1921 г. рабочие станции Челябинск на замечание о небрежном отношении к оборудованию ответили, что они «на коммунистов и жидов» работать не хотят.[1728] В Оренбурге весной 1921 г. циркулировал слух, что еврейка убила христианского мальчика, но была оправдана, так как судили ее коммунисты, среди которых абсолютно преобладают ее соплеменники.[1729]
1722
О культурных функциях юдофобии подробно см.: Rohrbacher S., Schmidt М. Judenbilder. Kulturgeschichte antijudischer Mythen und antisemitischer Vorurteile. Hamburg, 1991.
1726
ОГАЧО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 127. Л. 23. Полный текст документа опубликован в монографии Д.А. Сафонова (С. 270-271).