«Хотя в большинстве предприятий заработная плата и практикуется со сдельным приработком, но ее недостает на содержание и поэтому городское и заводское население стремится в деревню, где за предметы общего обихода приобретает у крестьян продукты питания. Товарообмен имеет широкое применение в жизни. При таком порядке наблюдается и воровство, и хищение народного достояния».[2008]
Профессионалы-мешочники потонули в море потребителей-одиночек, кочующих в поисках продуктов питания. Их сила была не в организованности, а в необозримом и не поддающемуся контролю обилии. В 1920 г. в импровизированные товарные отношения были вовлечены все слои населения. Служащие складов «спекулировали» керосином и спиртом, камские бурлаки — солью, служащие почты — содержимым почтовых посылок, рабочие электростанции — электрическими лампочками, журналисты — бумагой, обыватели — самодельным мылом и спиртным, рабочие — заводским имуществом, собственными поделками и получаемыми в качестве оплаты предметами одежды и т.д.
Очевидна и другая особенность торговли в период апогея «военного коммунизма». Из-за повышения риска столкнуться с рыскавшими по сельской местности продотрядами, вожделенным объектом интереса горожан все в большей степени становилась не деревня, а по-прежнему из рук вон плохо учитываемое имущество различных учреждений и содержимое государственные складов, которые аккумулировали, помимо прочего, добычу реквизиционных акций на селе. Эта тема не сходила со страниц чекистских сводок 1920 - начала 1921 г. [2009] Информационная сводка Пермской губернской ЧК за вторую половину июня 1920 г. констатировала:
«Источником спекуляции служат в большинстве хищения из местных служб, фактом чего может служить спекуляция, если так можно назвать это, железнодорожниками тонкой курительной бумагой, выдираемой ими из служебных книг. Также и соль достается посредством служащих и рабочих солеваренных заводов. Еще источником спекуляции служат продовольственные лавки и различные детские колонии, где служащие снабжают продуктами не только своих родственников, но и обменивают их в деревне на другие продукты».[2010]
Относительной свободой передвижения пользовались только командируемые служащие, которые не могли противостоять искушению воспользоваться удобной возможностью для предпринимательской активности. Имея удостоверение от учреждения на право покупки предметов промышленного производства для своей организации, можно было доставить по назначению ничтожную часть закупленного, пустив остальное на продажу. Челябинская губчека в сентябре 1920 г. предполагала затребовать у губисполкома сведения о всех командированных для установления наблюдения за ними, так как известны были случаи торговли ими косметическими средствами и нитками, прикупленными во время рабочих поездок в центр.[2011]
Наконец, преимущественно потребительский характер товарообмена в условиях чудовищной инфляции превратил продукты питания длительного срока хранения, прежде всего муку, в своеобразную валюту и предпочтительную цель коммерческих операций. В октябре 1920 г. информационная сводка Пермской губчека сообщала:
«Спекуляция ввиду создавшихся условий в продовольственном отношении захватила буквально всех, и всякий служащий и рабочий, имеющий возможность что-нибудь стянуть у себя на предприятии, тянет и спекулирует в большинстве случаев, конечно, на хлеб. В городах предметом спекуляции являются мыло и соль, мануфактура и другие технические товары, в чем нуждается деревня. [...]
От спекуляции несвободны так называемые ученые люди. Так, профессора и преподаватели Пермского государственного университета воруют керосин, спирт из лабораторий и меняют в деревню на продукты. Врачи спекулируют своими знаниями, требуя не денежного вознаграждения, а продуктами».[2012]
Приведенная цитата, особенно ее окончание, свидетельствует, что «спекуляция» трактовалась в разгар «военного коммунизма» еще шире, чем накануне революции. Этот ярлык наклеивался на любое проявление материальной заинтересованности и желание пополнить нищенский паек, выжить на который было более чем проблематично.
В связи с размахом таким образом интерпретируемой «спекуляции» власти сбились с ног в стремлении покончить с ней. Прежде всего, контрмеры были направлены на ограждение продотрядов от конкуренции мешочников. 4 сентября 1920 г. Челябинский губернский продовольственный комитет издал обязательное постановление следующего содержания: