Нищенство являлось последним средством спасения для социально слабых, отчаявшихся добыть кусок хлеба другими способами. Насколько безнадежным источником выживания была милостыня, свидетельствуют сотни тысяч смертей от голода на Урале в 1921-1922 гг. Для тех, кто не мог или не желал смириться с новыми условиями, но имел достаточно сил, чтобы отнять у ближнего, более привлекательной казалась иная — криминальная — стезя.
Все очерченные выше техники приспособления к новым обстоятельствам были в той или иной степени сопряжены с низкой лояльностью к существующим порядкам, «криминализацией» поведения населения и квалифицировались властью как нарушение закона. Карательные инстанции действовавших режимов были завалены делами о преступлениях. Среди них фигурировали: спекуляция, самогоноварение, пьянство, преступления по должности, «сокрытие буржуазного имущества», хулиганство, дезертирство, самочинные обыски, кражи, грабежи, разбой, фабрикация и продажа фиктивных документов, взяточничество, дискредитация советской власти, халатное отношение к службе, подлог, убийства, растраты, вымогательство, саботаж, хищения, бандитизм, самозванчество, хранение оружия, проституция, «контрреволюция» — агитация, заговоры и выступления против «законной» власти, и т.д.[2048] Большинство из перечисленных правонарушений было связано с должностными злоупотреблениями и неуважением к государственной и личной собственности. «Контрреволюционные» деяния будут рассмотрены отдельно, в связи с формами социального протеста. Однако прежде необходимо уделить внимание уголовным преступлениям частных лиц против себе подобных.
Население революционной России стонало от криминальной активности в отношении личной собственности — краж, грабежей, разбоя и убийств в целях присвоения чужого имущества. Революционные катаклизмы обеспечили беспрецедентно благоприятные условия для профессиональной преступности: «Свободный доступ к оружию, частая смена властей, слабость последней, отсутствие крепкой охранительной и пенитенциарной системы создавали питательную среду для существования криминального мира».[2049]
В первый же год русской революции ослабление власти и калейдоскоп непонятных событий вызвали эскалацию уголовной преступности, связанную с непреодолимым соблазном поживиться тем, что плохо лежит. Если в предреволюционные месяцы количество бытовых краж в городах Урала исчислялось единицами, то к осени 1917 г. они приняли масштаб стихийного бедствия. Ежедневные сообщения о кражах занимали все больше места на полосах местных газет. Развернув, например, «Вятскую речь» за 2 сентября, горожанин обнаруживал следующий перечень покушений на чужую собственность:
· Кражи. Военнообязанный австрийский подданный Франц Бельгер похитил из незапертой подволоки Е. Шадриной, проживающей в д[оме] Сапожникова на Раздерихинской ул[ице], разного имущества на 65 р.
· Из погреба при госпитале №3 на Преображенской ул[ице] похищено мяса на сумму 56 р.
· Из общежития учительниц на Преображенской ул[ице], через взлом стекол на дверях, совершена кража разных вещей на сумму 260 р.
· У крестьянина Яранского уезда А.А. Белоусова во время сна с неизвестной девицей в номерах Клестова похищено из кармана пиджака 1500 р. Девица ночью скрылась, но была 30 авг[уста] задержана с деньгами на ст[анции] Лянгасово.
· Из погреба, принадлежащего гг. Юфереву и Соловьеву, проживающим в доме Ильинской на Царевской ул[ице], похищено масла, варенья и тому подобного на сумму более 250 р.
· Из кузницы И.А. Новикова, находящейся во рву близ Трифонова монастыря, через взлом замка неизвестными похищены кольцевые машины и др[угие] вещи на сумму 165 р.
· В г. Елабуге обкраден магазин Т.В. Красильникова. Похищено золотых и серебряных вещей на сумму до 8000 р.»[2050]
Октябрьская революция и гражданская война вызвали новый виток «криминализации» жизни. «Белая» печать прямо связывала это с радикализацией революции и дезориентацией населения:
«Как взбаламученное море выкидывает на берег разные отбросы, так и всякое крупное общественное движение выбрасывает из темноты недр, где в нормальное время таился сдерживаемый угрозой закона преступный сброд — массу преступников. Революция — это переходный момент, когда люди и от старого отвыкли, и к новому не пристали; все скрепы — нравственные, общественные, религиозные — все это во время революции рушится. Революция — это временное одичание; и даже тогда, когда жизнь войдет в норму, и тогда чувствуется отрыжка бурных и страшных годов».[2051]
2048
ОГАЧО. Ф. Р-287. Оп. 1. Д. 11. Л. 3-6, 36; ЦДНИКО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 165. Л. 3, 4; ГАСО. Ф. Р-7. Оп. 1. Д. 177. Л. 1; Д. 187. Л. 1; ЦДООСО. Ф. 76. Оп. 1. Д. 70. Л. 32; Вятская правда. 1920. 13, 15, 19, 22, 26, 27 окт.
2049
Телицын В.Л. К истории антибольшевистских выступлений на Урале в первые послереволюционные годы: участники и руководители (предварительные замечания) // Революция и человек: социально-психологический аспект. М., 1996. С. 177.