В столицах, более или менее приобщенных к плодам европейской материальной цивилизации, распад повседневности приобретал более динамичный и драматичный характер. В 1918 г. жители Петрограда бросали квартиры и имущество на произвол судьбы, покидая голодную столицу в поисках хлеба. Город являл «нищету без прикрытия».[2111] Из-за замершего дорожного движения центральные улицы второпрестольной зарастали травой. На них, напротив бывших дворцов, по несколько дней лежали прикрытые рогожами трупы лошадей. Собаки окровавленными мордами вгрызались в их внутренности. Группы детей, наблюдая эти сцены, безобразно хохотали. Спешившие по тротуарам взрослые мельком косились на отвратительное зрелище, стараясь не замечать происходящего.[2112]
На Урале, где, как обычно в провинции, история протекала медленнее, деградация быта началась с более низкой стартовой отметки и была менее динамичной, не столь стремительно достигая столичного уровня одичания. С 1917-1918 гг. горожане стали испытывать неудобства, вызванные упадком городского хозяйства. Расшатались никем не ремонтируемые дощатые тротуары. Перестали чиститься улицы. Летом жители городов изнемогали от зноя и пыли на дорогах, которые больше не поливались, и от зловония, распространяемого базарами и общественными уборными, пребывавшими в состоянии антисанитарии[2113] Дворы национализированных домов были покрыты гниющим мусором, навозом и кухонными отбросами.[2114] Осмотр одной из уборных на пароходной пристани в Вятке в июне 1918 г. обнаружил следующее:
«...отхожее место темно, неблагоустроенно, с переполненной выгребной ямой, сток для мочи завален экскрементами; пользующиеся отхожим местом, вследствие темноты и отдаленности желоба, мочатся непосредственно на пол, и жидкость из отхожего места, смешиваясь с навозной жижей, вытекающей из смежного нечищеного хлева, пропитывает доски стока к отхожему месту и разливается далее по двору, распространяя зловоние».[2115]
Аналогичная картина была обнаружена двумя годами позже при обследовании двора одного из домов, находившихся в ведение Вятской городской коммуны:
«При осмотре двора вышеупомянутого дома помойная яма оказалась совершенно переполненной до верха, которой содержимое выливается наружу, ватерклозетный люк также переполнен; по заявлению домового комитета, уже не раз была подана просьба в ассенизационный обоз по очистке последних, которая до сего времени не произведена».[2116]
Ассенизационное дело не удалось оживить и на первом году «новой экономической политики». В 1921 г. в Котельниче ассенизационный обоз составлял 16 лошадей вместо требуемых 25, в Малмыже — 8 вместо 15, в Орлове — 7 вместо 30.[2117] Летом 1922 г. Вятская областная санитарно-эпидемическая чрезвычайная комиссия сокрушенно констатировала:
«...пожалуй, более, чем в какой-либо другой области, отразилась хозяйственная разруха на санитарном строительстве жизни. Загрязнены до неузнаваемости города, села и деревни, разрушено коммунальное хозяйство, приведено в расстройство водоснабжение, грязь кругом, грязь везде и всюду — вот та жуткая картина жизни, на борьбу с которой положено и кладется немало усилий. Забытая санитария и утраченное представление о гигиене — лишь только под тяжестью охватывающих нас различных эпидемий, как будто, начинают появляться из-под спуда. [...] Неумолимый рок с его тифами, холерой и другими болезнями, тяготеющий, как Дамоклов меч, над нами, определенно грозит нам гибелью, если в деле спешного выведения нас на путь санитарии и гигиены не будут приняты все меры».[2118]
Зимой горожане вынуждены были лавировать среди сугробов и выделывать причудливые па на обледенелых дорогах, летом — ходить по проезжей части, чтобы не сломать ноги на сломанных половицах тротуаров и избежать летящего прямо из окон мусора. В передвижениях по разрушенным городским коммуникациям население демонстрировало чудеса ловкости. Поздней весной 1921 г. в Верх-Исетском заводе, когда грузовой автомобиль продавил мост через Исеть, остававшийся более трех недель без ремонта, екатеринбургская пресса сообщала: «Обыватели прыгают, как козлы, через провалы, и на чем свет стоит ругают советскую власть».[2119]
2111
Бруцкус Э.О. «Ну, полно мне загадывать о ходе истории...» (из «Дневника матери-хозяйки в годы революции в России») // Отечественная история. 1997. №3. С. 87.