«Пол сеней и коридора при кв. 3 и 4 полуподвального помещения названного дома покрыт толстым слоем замерзшей жидкости, по-видимому, сточного характера; ватерклозетом пользоваться совершенно нельзя — дверь его крепко вмерзла в замерзшую сточную жидкость пола сеней и не открывается; дверь, ведущая из сеней в специально устроенное, рядом с ватерклозетом, помещение с водопроводным краном и раковиной, также вмерзла в пол и полуоткрыта, пользоваться водопроводом нельзя, так как пол здесь также покрыт толстым слоем льда, раковина переполнена замерзшей водой, спускающейся целой горой льда до самого пола.
В кухне квартиры №3 штукатурка потолка вся почти сырая и вода капает на пол, где ее скопилось вершка на 2, — приходится ходить по проложенным доскам».[2127]
По заявлению жильцов полуподвала, экскрементный «потоп» продолжался уже несколько месяцев — жидкость не только заливала жилое помещение из стульчака, но и просачивалось из-под пола, вследствие чего пол туалета, коридора и сеней до наступления холодов утопал в сточных водах.
Не меньшие неудобства доставляла городским жителям неразвитость водопроводной сети. В Уфе в 1919 г. водопровод снабжал едва ли половину горожан. Остальное население пользовалось водой из реки и уличных кранов. При пользовании последними нужно было платить 50 копеек за ведро, а потребление речной воды затруднялось расположением города на крутом склоне р. Белой и тяжестью подъема. Следствием этих обстоятельств была скаредность в расходовании воды в ущерб гигиене.[2128]
Неблагополучно обстояло дело и с освещением жилья. Осенью 1920 г. уфимские советские служащие тщетно просили у властей разрешения хозяйственным способом провести в их квартиры провода для использования двух-трех лампочек на квартиру: отказы обеспечить их электричеством за счет городских средств обосновывались отсутствием электропроводки, которая, однако, имелась в избытке у «спекулянтов».[2129]
Запущенное отопительное хозяйство также было чревато многими неприятностями и опасностями. Так, в Вятке поступательно росло число пожаров — с 40 в 1913 г. до 131 в 1919 г., 122 в 1920 г. и 79 в первом полугодии 1921 г. Более 40% всех пожаров в 1919-1920 гг. было вызвано несвоевременной чисткой труб и неисправностью печей.[2130] В сентябре 1919 г. жильцы одного из домов по улице Ахмаровской в Челябинске направили заведующему городским хозяйством заявление такого содержания:
«Вследствие неоднократной подачи заявлений в управу о присылке мастера, об исправлении печей и их очистке, но до сих пор таковой не присылается; ввиду чего мы, квартиранты, находимся в большой опасности в пожарном отношении, а равно и ввиду наступающих холодов лишаемся возможности отапливать свои квартиры и готовить кушанья. Ввиду изложенного мы еще раз просим скорейшего распоряжения Вашего, а в противном случае мы вынуждены будем за могущий быть несчастный случай сложить с себя ответственность».[2131]
Нетрудно догадаться, что в лучших жилищных условиях оказались домохозяева в некрупных городах, а также ответственные советские работники, имевшие, благодаря служебному положению, возможность перераспределять жилье в свою пользу. В ноябре 1920 г. заместитель челябинской эвакуационной службы докладывал в президиум губисполкома о ситуации с жильем в Кургане:
«Население, проживающее в национализированных домах, уплотнено, но граждане, живущие в своих домах, как жили ранее, так и живут и теперь, занимая с семьей в 3-4 человека по 5 и 6 комнат, а также и ответственные работники расположились прекрасно. Лично я знаю несколько таких работников, которые занимают с семьей в 5 человек 7 комнат; 3 человека — 4 комнаты и т.д. Путем уплотнения населения, ответственных работников и учреждений может быть освобождено еще зданий тысячи на две человек».[2132]
Совершенно иначе выглядели жилищные условия тех, кто вынужден был снимать жилье, не имея протекции, особенно в городах, пострадавших от боевых действий гражданской войны. Так, в сентябре 1919 г., вскоре после изгнания «белых» из Челябинска, по заявлению служащего редакции газеты «Степная коммуна» А.Ф. Севастьянова было обследовано его жилье, непригодное, как оказалось, для обитания: