«Во время работы работницы-женщины уходят в соседнюю комнату и преспокойно занимаются там танцами, публика ждет. В результате за весь день обреют человек пять-шесть, поговорят, потанцуют — и все».[2146]
33 В условиях нормирования питания источником получения дополнительного рациона для значительной части населения, в том числе и детей, становились советские столовые. К началу гражданской войны на Урале ресторанное обслуживание деградировало донельзя: посетители жаловались на грубость официантов и необходимость часами ждать заказанных блюд даже в лучших в прошлом ресторанах.[2147] Если в «белой» зоне Урала ресторанное дело пережило короткий расцвет, то на советских территориях закрытие ресторанов, кафе и закусочных превращало столовую в монополиста общественного питания, что закономерно сопровождалось понижением качества обслуживания. Обеды в столовых были дороги. В августе 1918 г. в Вятке обед из двух блюд с куском хлеба стоил 5 р., миска супа без хлеба — 2 р., хлеб — 3,6 р. фунт — дороже, чем на рынке. В ноябре того же года обед без хлеба в пермских городских столовых стоил 5 р. К октябрю 1921 г. столовский обед из двух блюд с 1/4 фунта хлеба вздорожал до 6 тыс. р., порционные блюда стоили 7,5-8 тыс. р.[2148] При этом качество питания оставляло желать лучшего. Вятская губернская рабоче-крестьянская инспекция сообщала о результатах проверки 7-9 августа 1919 г. столовой №7, что обед «...оказался слишком скверным во время 1-го дня обследования, а также и несоответствующим в натуре по раскладке, каковую должно было подавать посетителям в приготовленном уже виде, во второй день обследования, 8-го, обед оказался много лучше».[2149] Обед, заслуживший похвалы со стороны инспекции, не отличался кулинарной изобретательностью: на первое подавался суп из коровьих голов и ливера с овсяной крупой, второе блюдо представляло собой выловленные из супа вываренные субпродукты, приправленные гречневой кашей.
Потребители обедов в столовых времен «военного коммунизма» оставались недовольны. С их стороны неслись «нарекания на плохие обеды или малую их порцию, грубое обращение с публикой служащих, на утайку ими продуктов и пр. и пр.»[2150]
Впрочем, начало НЭПа не сказалось на качестве общественного питания. В мае 1921 г. информационная сводка Челябинской губчека докладывала о «меню» одной из заводских столовых: «...вместо супа выдают "варенные пробки и жаренную водицу", т.е. суп из сбоя, и кашу, всю пропитанную дымом, и вместо масла кладут протухшее сало».[2151]
Ниже всякой критики было санитарное состояние столовых. Екатеринбургский санитарный врач, обследовавши в апреле 1921 г. местные организации общественного питания, отметил общие для них недостатки: «...почти ни в одной из столовых не имеется плевательницы (мы все еще плюем на пол), повсюду нужно завести рукомойники для посетителей...».[2152]
Бытовая «разруха» не обошла стороной и банного хозяйства. Дефицит воды, дров, мыла, и, главное, порядка, сказался на нем самым пагубным образом. Так, в середине декабря 1919 г. несколько челябинских рабочих, пришедших в 8 часов вечера в баню Бардского, обнаружили, что распоряжение отдела здравоохранения не закрывать бани до 23 часов не выполняется — вода в ней была уже холодной. Возмущение посетителей разбилось о ленивый ответ служащего: «Много их, распорядителей, не знаешь, кого и слушать».[2153]
В апреле 1920 г. горожанам Вятки негде было мыться: с 5 часов утра в городской бане мылись только красноармейцы, несмотря на наличие гарнизонной бани и бань при частях. Номера для семейных также захватывались военными с целью выстирать свое грязное белье.[2154]
Разгул эпидемий, вызванных игнорированием элементарных правил гигиены, заставил власти пойти на чрезвычайные меры. В январе 1921 г. во все губернские, городские и уездные отделы здравоохранения была направлена инструкция наркоматов внутренних дел и здравоохранения о реализации декрета «Об обеспечении населения республики банями». В ней объявлялось, что «все банное дело в республике сосредотачивается в общем ведении народного комиссариата внутренних дел».[2155] Тем не менее, уральские медики и в последующие месяцы констатировали отсутствие положительных перемен.[2156] В конце 1922 г. отмечалась малочисленность общественных бань в Уфе. Посетители находившейся в ведение городского коммунального отдела бывшей «Лаптевской» бани были принуждены, заплатив за вход 2 млн. р. — стоимость 1,5 кг хлеба — мыться холодной водой.[2157] Банные процедуры уфалейских шахтеров сводка Челябинского губотдела ГПУ за декабрь 1922 г. живописала следующим образом: