Серьезный удар по партийным организациям, особенно по сельским ячейкам коммунистов, нанес голод 1921-1922 гг. С осени 1921 г. в Челябинской губернии и других частях Южного Урала наблюдался распад партийных ячеек в сельской местности. Их члены — вместе с односельчанами — бежали от перспективы голодной смерти в урожайные края. Как констатировал в феврале 1922 г. информационный подотдел Челябинского губкома РКП(б), «состояние партийных организаций в связи с голодовкой нездоровое, дисциплина среди членов РКП(б) падает, среди крестьянских ячеек чувствуется растерянность, упадок духа...».[199] Условия начала НЭПа и недостаточной государственной помощи населению по преодолению голода не благоволили росту рядов РКП(б) в деревне. Заботы об элементарном выживании, в организации которого, как показывал опыт, можно было полагаться только на собственные силы, оттеснили прежние крестьянские мотивы пребывания в партии коммунистов. Челябинский отдел ГПУ в октябре 1922 г. так описал положение партийной работы в деревне: «Пережитая волна голодовки заставила большинство деревенских коммунистов взяться за плуг, за добычу материальных средств к существованию и меньше всего думать о своем воспитании, не говоря уже о коммунистическом влиянии на население».[200]
Чистка партии конца 1921 г. и многочисленные структурные реорганизации помогали столь же мало, как и аналогичные мероприятия в государственных учреждениях. Так, упразднение райкомов и создание волостных бюро РКП(б) весной 1922 г. имело такой же эффект, как и эксперименты 1917-1918 гг. Временного и региональных антибольшевистских правительств по созданию «мелкой земской единицы» — волостного земства. Оно вызвало «окрестьянивание» партийных организаций, архаизацию их практики «под общину».
Влияние партийных организаций на население оставалось слабым, спектр эмоций в отношении коммунистов включал настроения от равнодушия до враждебности. Наиболее сильными позициями отличались коммунистические организации Екатеринбургской губернии, которая в конце 1921 г., по окончании чистки, занимала третье место после Москвы и Петрограда по удельному весу коммунистов среди населения: в партии числилось 0,93% жителей губернии.[201] В Челябинской губернии, напротив, в партийные организации РКП(б) в 1922 г. входило 0,33% обитателей: от 0,47% в Златоустовском уезде до 0,24% в Курганском.[202]
Положение коммунистической партии на Урале в первые годы советской власти соответствует наблюдениям историков о ситуации в стране в целом: «...большевики взяли на себя государственные функции и растворились в них; как центральный, так и местный партийный аппарат оставался слабым».[203] Партия, устранившая всех своих конкурентов, одолела и саму себя: в катаклизмах первых лет советской власти сгинули все самостоятельные политические партии, включая РСДРП(б).
Взлет и крушение политической общественности в России воплотились не только в развитии и деградации общественных объединений — прежде всего партий, — но и в судьбе независимой печати. Первый год революции сопровождался ее небывалым, по мнению современников и исследователей, расцветом. Поступательное ослабление государственного контроля за прессой, возникновение множества новых учреждений и организаций, нуждающихся в печатных органах для поиска поддержки населения, насыщенность жизни плотно спрессованными во времени неординарными событиями, массовая политизация населения — все это создавало благоприятную конъюнктуру для развития периодики, особенно газет как наиболее доступного канала получения печатной информации.
Бурным подъемом печати 1917 г. был отмечен не только в столицах — традиционном средоточии российской публицистики, но и на периферии страны, в том числе на Урале. Используемые историками статистические данные о периодике в четырех уральских губерниях выглядят впечатляюще: в течение года увидели свет около 200 газет, из которых половину составляли «буржуазные» издания, четверть — эсеровские, остальные принадлежали большевистской и меньшевистской социал-демократии и менее популярным партиям.[204]
Однако при более пристальном рассмотрении статистики местной печати возникают сомнения в некритичном оперировании цифрами о количестве выходивших в течение одного года газет. Во-первых, данные 1917 г. следует рассмотреть в более длительной временной перспективе, во-вторых, сведения о числе газет целесообразно дополнить рядом других количественных критериев.[205]
205
Приводимая далее статистическая информация об уральской печати базируется на данных Прил. 6.