Значительно чаще в исследованиях уральских историков встречается промежуточная, усредненная позиция, подчеркивающая сложное развитие уральского хозяйства и наличие в его динамике, особенно в годы войны, как положительных, так и отрицательных черт. С одной стороны, подчеркиваются тешащие региональный патриотизм рост производства железа, стали, меди, производительности доменных печей, строительство новых предприятий, техническая перестройка, закупка станков в России и за границей, концентрация капитала и акционирование промышленности, положительное влияние эвакуации из Прибалтики оборудования машиностроительных заводов. С другой, — отмечаются кризис транспорта, недостаток рабочих рук, топлива и сырья, сокращение производства чугуна, кризисное состояние сельского хозяйства, что в совокупности ускорило приближение революции. Все это, казалось бы, оправдывало эквилибристику двойственных заключений фаталистического свойства:
«Развитие горнозаводской промышленности представляло в годы первой мировой войны качественно новую ступень по сравнению с предыдущим периодом. Вместе с тем, неравномерное развитие многоотраслевых хозяйств, кризисное состояние уральской экономики, отрицательное влияние войны вели к дальнейшим диспропорциям, основой которых являлись крепостнические пережиточные явления, реакционная политика крупной буржуазии. Их полное устранение возможно было только революционным путем».[222]
Наиболее последовательно и убедительно половинчатость подобной позиции была вскрыта екатеринбургским историком В.В. Адамовым.[223] Стержнем его построений, придавшим им стройность и ясность, стало разработанное еще дореволюционными экономистами и использованное В.И. Лениным представление об «оригинальном строе» уральского горнозаводского хозяйства, организованного в округа по вотчинной модели — на основе неотъемлемости от завода лесных и земельных угодий, обязательственных поземельных отношений между заводчиком и рабочими, следствием чего стали полукрестьянский характер юридически или фактически прикрепленной к земле рабочей силы и техническая архаика. Модернизация промышленности Урала в начале XX в. имела, по его мнению, косметический характер из-за мизерности новых капиталовложений в период создания акционерных компаний[224] и сохранения полнокровного «вотчинного» хозяйства, не имевшего ничего общего с классическим капитализмом:
«...главной особенностью финансовой "реорганизации" уральских предприятий было то, что она прошла без ломки устарелого, или "оригинального" строя. При таком способе реорганизации акционерным компаниям от бывших владельцев переходили не только заводы и рудники, но, что самое главное, горнозаводские земли и феодальные привилегии уральских магнатов».[225]
Недостаточность капиталовложений и нежелание менять организацию топливно-рудного хозяйства и рабочей силы толкали предпринимателей на экстенсивный путь поднятия выпуска продукции за счет усиленной эксплуатации топливных и сырьевых ресурсов. Это, в свою очередь, замыкало порочный круг: труднодоступность и ограниченность лесов создавали естественные границы развитию производства, основанного на древесном топливе. Его острая нехватка обнаружилась еще до начала Первой мировой войны, вследствие чего «обновленные» в ходе «модернизации» округа не смогли выйти на запроектированные мощности. Алапаевский округ выдавал 2 млн. пудов чугуна вместо 5 млн., Богословский — 10 млн. вместо 15 млн. Разочарованные «рационализаторы» столкнулись, таким образом, с ощутимой тенденцией сокращения прибылей, что не вдохновляло на дополнительные затраты по обновлению горнозаводского хозяйства. Относительно крупное военное строительство ограничилось пределами шести округов (Алапаевского, Богословского, Лысьвенского, Невьянского, Нижнетагильского и Ревдинского), в то время как в остальных шел обратный процесс сокращения традиционных производств — выделки кровли (почти в два раза на протяжении 1913-1916 гг.), рельс (почти в три раза), сортового железа (на 14%). Вместо них, благодаря незначительным изменениям технологии, росло производство специальных сортов железа и стали (в 13 раз за 1913-1916 гг.).[226]
224
Все капитальные вложения в уральские горные заводы в 1911-1913 гг. составили, по данным В.В. Адамова, всего 15 млн. р., а не 107,8 млн. р., как считал М.П. Вяткин, который по ошибке принял размеры вновь образованного акционерного капитала за «свежие» вливания в производство (См.: Адамов В.В. Указ. соч. С. 94).