С аналогичными, хотя и менее острыми сложностями столкнулось во время Первой мировой войны сельское хозяйство региона. В последние десятилетия существования империи обильные урожаи чередовались с регулярными недородами (1901, 1906, 1911 гг.). В результате объем собираемых хлебов в отдельные годы мог колебаться в полтора-два раза и более. Степень зависимости уральского сельского хозяйства от капризов природы и государственной помощи оставалась высокой.[232] Кризисные тенденции накануне революции имели менее выраженный характер, чем в центральных и западных губерниях, поскольку Урал не знал развитого помещичьего землевладения и на одно крестьянское хозяйство в 1905 г. в среднем приходилось более 20 десятин земли — почти в два раза больше, чем в Европейской России. На казачьих же территориях Южного Урала, где средний надел составлял 67,4 десятины, население практически не знало земельного голода. Удельный вес беспосевных хозяйств даже в 1916 г., в условиях вызванной военными мобилизациями нехватки рабочей силы, составлял в земледельческих зонах Урала всего 13-17%, доля безлошадных дворов — 15%.[233] Тем не менее, специалисты отмечают слабовыраженные неблагоприятные тенденции в развитии сельского хозяйства Урала:
«В годы первой мировой войны в связи с начавшейся хозяйственной разрухой в крае, как и во всей стране, происходило общее сокращение посевных площадей и поголовья скота. Однако губернии Урала продолжали выгодно отличаться о губерний Центральной России и по среднему размеру посева, и по количеству скота, приходившегося в среднем на одно крестьянское хозяйство».[234]
Так, в Уфимской губернии (без Мензелинского уезда) площадь посева в крестьянских хозяйствах в 1916 г. составляла 83% от уровня 1911 г., количество хозяйств без посева возросло с 11% до 13% всех хозяйств, число дворов без рабочей силы увеличилось более чем в два раза (с 11,5% до 22% всех дворов).[235] Тем не менее, нет оснований говорить о том, что сельское хозяйство и промышленность Урала неотвратимо дрейфовали в сторону катастрофы.
1917 г. обрушился на российскую экономику неожиданным ударом и отразился на ее состоянии самым чувствительным образом. В 1913-1920 гг. промышленное производство сократилось в пять раз, выплавка чугуна — в 33 раза, добыча нефти — вдвое. Сумма ущерба, причиненного катастрофическими событиями 1914-1921 гг., составила, согласно предварительным оценкам, 39 млрд. золотых рублей, или четверть всего довоенного достояния страны.[236]
В течение 1917-1919 гг. наблюдалось головокружительно резкое падение производства: изготовление чугуна понизилось в 17 раз, стали — в 15,5, проката — в 14.[237] В 1920 г. российская промышленность производила в среднем 10-20% от объема продукции 1913 г. За 1917-1919 гг. производительность труда в России сократилась в четыре раза.[238]
Распад российской промышленности вновь поставил Урал в положение индустриальной базы страны. В 1920 г. в регионе изготавливалось 69% производимого в РСФСР чугуна, 73% мартеновского металла, 70% проката, в 1921/22 хозяйственном году соответственно — 42%, 33%, 35% всероссийского производства.[239] Между тем, промышленное хозяйство Урала за годы революции и гражданской войны было беспрецедентно разрушено и к началу 20-х гг. агонизировало. Валовая продукция уральской промышленности в 1921-1922 гг. составляла всего 15% от объема 1913 г. Наиболее стремительно падало производство железа и стали, сократившись с 1913 по 1919 г. более чем в 10 раз, в том числе в 1919 г. — в два раза по сравнению с предыдущим годом. Резкий спад наблюдался и в выплавке чугуна — основе уральского горнозаводского производства: в 1919 г. на Урале выплавлялось 14% довоенного чугуна, в 1920-1921 гг. — всего 8% от уровня 1913 г. В 8-20 раз понизились производство мартеновского металла, проката, кровельного железа, добыча железной руды, прекратилась выплавка меди. Грузооборот Пермской железной дороги упал более чем в три раза — с 289 млн. пудов в 1913 г. до 92 млн. пудов в 1921 г. [240]
Не нужно быть внимательным наблюдателем, чтобы убедиться в неразрывной связи основных вех хозяйственной дезорганизации с политическими событиями в стране и регионе. Назначенный в марте 1917 г. по просьбе Совета съездов горнопромышленников Урала правительственный комиссар Временного комитета Уральского горнозаводского округа и созданное Екатеринбургское бюро Совещания горнопромышленников Урала не могли противостоять начавшейся в 1917 г. хозяйственной анархии. Опьяненные нежданной свободой, уральские рабочие в первые же месяцы после Февральской революции обратились к привычной и на этот раз безнаказанной практике самочинного захвата заводских земель и порубки лесов, отменяя всякие стеснительные юридические нормы по пользованию землей и лесом, по занятию различными промыслами. За март-июнь 1917 г. вновь возникшими органами рабочего контроля были изгнаны с 42 заводов, отчасти с последующей отправкой на фронт, 145 лиц административного персонала, в том числе 17 управляющих, 26 заведующих цехами, 11 лесничих, 33 мастера.[241] До определенного момента подобная «кадровая политика» рабочего контроля не могла иметь пагубных последствий по причине ограниченности ее масштабов — каждый из горных округов потерял первоначально от одного до пяти администраторов и служащих. Однако в перспективе в ней просматривается тенденция к депрофессионализации управления промышленностью, которая в дальнейшем приняла катастрофические размеры.[242]
232
См.: Продовольственная безопасность Урала в XX веке: документы и материалы. В 4-х т. 1900-1984. Екатеринбург, 2000. Т. 1: 1900-1928. С. 51-103, 111-132, 142-152, 160-165, 186-198, 211-226, 228-233.
233
См.: Ниренбург Я.Л. К вопросу о соотношении классовых групп в Уральской деревне накануне Октябрьской революции // Из истории крестьянства и аграрных отношений на Урале: материалы науч. конф. Свердловск, 1963. С. 146-153.
236
Подробнее об экономическом состоянии России в годы революции и гражданской войны см.: Крицман Л. Героический период Великой Русской Революции. М., 1924; Поляков Ю.А. Советская страна после окончания гражданской войны. Территория и население. М., 1986; Он же: Гражданская война: взгляд сквозь годы // Гражданская война: перекресток мнений. М., 1994. С. 277
239
См.: Голубцов В.С. Указ. соч. С. 134, 220. По другим данным, в первой половине 1921 г. на Урале вырабатывалось 80% российского чугуна и мартена, 61% проката. (ОГАЧО. Ф. 77. Оп. 1. Д. 484. Л. 2об.).
240
См.: Радько Ф. От разрухи к индустриализации Урала // Разгром колчаковщины на Урале : сб. Свердловск, 1939.
241
См.: Быстрых Ф.П. Победа Великой Октябрьской социалистической революции на Урале // Ученые записки Уральского университета. Свердловск, 1948. Вып. 5. С. 5.
242
Радикализации настроений рабочих Урала содействовали понижение уровня жизни и изменение их численности и состава. Если среднемесячный заработок рабочего горных заводов с 1914 по 1916 г. повысился с 24,5 р. до 27 р., то цены на продукты за это время выросли в три-четыре раза. Количество горнозаводских и фабрично-заводских рабочих с 1914 по 1917 г. выросло с 260 до 360 тыс., при этом их состав стал более разнородным, благодаря усиленному привлечению труда военнопленных (19,2%), подростков (9%), женщин (8,2%), завербованных китайцев (3,4%). Подробнее см.: Победа Октябрьской социалистической революции на Урале. С. 258; Попов Н.Н., Бугров Д.В. Бремя упущенных возможностей: Урал в 1917 году. Екатеринбург, 1997. С. 21.