Неожиданный поворот произошел в середине 90-х гг., во время годового пребывания в Германии по линии фонда Александра фон Гумбольдта. Замечательный немецкий историк Д. Гайер, познакомившись с результатами моих последних изысканий, посоветовал мне описать российскую многопартийность в ракурсе повседневной истории. К своему стыду, я в тот момент слабо представлял себе, что это означает. Вскоре, когда я поспешно заполнял этот пробел в своих познаниях, прекрасный знаток российской истории Д. Байрау, который в то время приступил к подготовке большого коллективного проекта «Опыт войны. Война и общество в Новое время», предложил мне заняться повседневной историей гражданской войны на Урале: расположение региона в эпицентре событий и отсутствие, при обилии литературы, работ в подобном ключе создавали, по его мнению, начальные предпосылки для успеха будущего проекта. Беседы с Д. Гайером и Д. Байрау послужили импульсом к смене темы и поиску новой перспективы. Им обоим я глубоко признателен за это. Важным для меня было и то, что В.В. Шелохаев поддержал мои новые планы и высказал ряд ценных замечаний. Ему я также очень благодарен.
Таким образом, выбор темы оказался по большей мере случайным. У меня нет никаких оснований патетически стилизовать свой путь в науке как закономерное движение к этой книге. На момент начала работы над проектом ничего, кроме опыта научного исследования и надежды на успех, в моем активе не значилось.
Исследовательский поиск по предлагаемой теме еще раз подтвердил старую банальную истину: без постановки вопросов нельзя получить ответы, без выдвижения гипотезы и интерпретации материала невозможно обнаружить исторические факты — источниковые данные остаются россыпью антикварных единиц. В этом убеждает знакомство с исторической литературой, посвященной кануну и началу Советской России, и этим в значительной мере объясняется дефицит исследований повседневной жизни «маленького» человека того периода как в российской, так и в зарубежной историографии.
Литература о революциях 1917 г., гражданской войне, «военном коммунизме» и переходе к «новой экономической политике» необъятна. Только по истории гражданской войны и военной интервенции за первые 50 лет советской власти было опубликовано более 12 тыс. книг и статей, а по проблематике уральской истории 1917-1920 гг. с 1957 по 1985 г. увидели свет около 8 тыс. монографий, статей (включая газетные популяризации), сборников документов, воспоминаний.[5] Примерно каждая четвертая публикация 70-х гг. по советской истории Урала была посвящена событиям 1917-1920 гг.[6] Приблизительно такое же соотношение сохранилось и в последующие годы: в уральской библиографии одно-два из каждых десяти изысканий исторического профиля касались этих лет, составляя ежегодно от 100 до 200.[7]
Наличие сотен историографических обзоров избавляет меня от необходимости систематического анализа этой литературы,[8] позволяя ограничиться лишь несколькими замечаниями, которые помогли бы определить природу устойчивого иммунитета историографии к проблемам повседневности революционной поры. Обилие публикаций по предыстории и первым годам советской власти отражает не только ключевой характер этого периода в истории СССР, но и благоприятную конъюнктуру для повышенного внимания к нему со стороны исторического цеха. История становления советского государства на протяжении десятилетий являлась инструментом легитимации большевистской власти и орудием манипуляции общественным сознанием.
Из утилитарного назначения «героической» истории не делалось секрета. Не одна генерация советских историков, охваченных просветительским пафосом, наивно полагала, что выполняет важную функцию в деле воспитания подрастающего поколения:
«Молодые строители коммунизма должны знать, как боролись их деды и отцы за победу Великого Октября, за дальнейшее развитие социалистической революции и упрочение Советской власти, как они первыми в истории создавали новый общественный строй, как они, преодолевая огромные трудности и лишения, идя по неизведанному пути, не только разрушали старое, отжившее, но и творили новое, социалистическое, которому принадлежит будущее. Воспитание нашей молодежи на героических традициях рабочего класса, руководимого ленинской гвардией, является одной из важнейших задач идеологической работы партии в современных условиях».[9]
Исходя из подобной установки, логичным был отбор тем, которые позволяли наиболее последовательно осуществлять превращение прошлого в героические мифы. В результате в стандартный набор исследуемых проблем по преимуществу вошли сюжеты политической истории: идейная и практическая деятельность В.И. Ленина и руководимой им партии, межпартийная борьба, «революционные» акции рабочих, солдатской и крестьянской масс. Важной — и тоже прагматичной — задачей являлось и обоснование универсального характера российской революции:
5
См.: Урал в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Вып. 1: Указатель литературы за 1957-1962 гг. Свердловск, 1965; Вып. 2: Указатель литературы за 1963-1967 гг. Свердловск, 1969; Вып. 3: Указатель литературы за 1968-1978 гг. Свердловск, 1985; Вып. 4: Указатель литературы за 1979-1985 гг. Свердловск, 1988.
6
См.: История Урала (cоветский период) : библиогр. указ. лит., изд. в 1970-1979 гг. Свердловск, 1990.
7
См., напр.: История Урала : указ. лит. за 1991 г. Екатеринбург, 1994; История Урала : указ. лит. за 1992 г. Екатеринбург, 1995.
8
См., напр.: Наумов В.П. Летопись героической борьбы. Советская историография гражданской войны и империалистической интервенции в СССР. М., 1972; Советская историография февральской буржуазно-демократической революции. Ленинская концепция истории Февраля и критика ее фальсификаторов / под ред. В.П. Наумова. М., 1979; Советская историография Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1981; Васьковский О.А., Тертышный А.Т. 1917 год в России. История изучения. Екатеринбург, 1993; они же: Феномен диктатуры пролетариата (1917 год в оценке историков). Екатеринбург, 1995; Антонов А.Д. Историография Октябрьской социалистической революции и упрочения Советской власти на Урале. Март 1917 - июль 1918. Пермь, 1975; Историография истории Удмуртии. Ижевск, 1977; Васьковский О.А., Камынин В.Д., Щербаков Н.М. Историография социалистического строительства на Урале в переходный период. Свердловск, 1982; Васьковский О.А., Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. Современная советская историография истории Октябрьской социалистической революции на Урале. Свердловск, 1985; Камынин В.Д. Историография истории рабочего класса Урала переходного периода (1917-1937). Свердловск, 1987; Советская историография Октябрьской революции и социалистического строительства на Урале 1917-1937 гг. Свердловск, 1987; Тертышный А.Т. Историография Советов Урала в период Октябрьской революции и гражданской войны. Октябрь 1917-1918. Свердловск, 1988; Заболотный Е.Б. Российская историография революции 1917 года на Урале. Екатеринбург, 1995; и др. Об общих интернациональных тенденциях развития историографии российских революций см.: Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия. М., 1997. С. 293-333.