Расстройство денежного обращения усугубило неуправляемость огромного национализированного хозяйства и бедственное положение рабочих. До января 1918 г. государственная задолженность уральским рабочим по зарплате составляла, по неполным данным, 1378 тыс. р., в январе — 5228 тыс., в феврале — 13789 тыс., в марте — 14397 тыс., достигнув в конце апреля отметки в 35 млн. р. [247]
Не следует высокомерно записывать все мероприятия новой власти, связанные с национализацией и реорганизацией управления промышленностью Урала, в разряд экономических курьезов, но, вместе с тем, было бы большим преувеличением вслед за советской историографией оценивать их как вершину хозяйственной целесообразности и делать скоропалительные выводы о том, что «были уничтожены социально-экономические причины, порождавшие "прикрепленность" рабочих к заводу и низкий уровень их заработной платы, являвшиеся серьезным тормозом на пути технического прогресса».[248] В управлении промышленностью, как и в политике, наблюдалось пересечение полномочий различных инстанций и административный хаос.[249] Наряду с подчиненным ВСНХ коллегиальным Заводским совещанием Уральского района, повсеместно вводились сменившие управляющих округами и отдельными предприятиями комиссары производств, действовавшие на основе принципа единоначалия. В их полномочия входили обеспечение бесперебойной заготовки сырья и топлива, закупка материалов, строительство новых цехов, фабрик и заводов, открытие счетов в банках и получение ссуд. Кроме того, существовали Областное правление национализированными предприятиями Урала, Деловые совещания, окружные Деловые советы с компетенциями по управлению сохранившими прежние границы и архаичное содержание горнозаводскими округами. На крупных предприятиях работали «красные семерки» (пять рабочих, двое служащих), на мелких (менее 3 тыс. работников) — «тройки» из двух рабочих и служащего, инженера или техника. Уральскому областному совнархозу никак не удавалось разграничить полномочия со строптивым Екатеринбургским губсовнархозом, что вносило дополнительную путаницу в хозяйственные мероприятия.[250] Подобное многовластие, как и в политической сфере, оборачивалось безвластием и хозяйственной дезинтеграцией.
Попытки урегулировать проблему оплаты труда в условиях галопирующей инфляции также не приносили ожидаемого эффекта. Первый съезд металлистов Урала в феврале 1918 года, вводя общеуральский тарифный договор, ориентировался на сложившуюся в горнозаводском хозяйстве патриархальную связь рабочего с землей: тарифы были на четверть ниже петроградских, так как местный рабочий имел дом, хозяйственные постройки, приусадебный участок и посевные площади. Исходя из мизерного прожиточного минимума в 240 р. в месяц на семью из двух человек, часовая оплата труда рабочего колебалась, в зависимости от профессиональной группы и квалификационной категории, от 1 до 2 р., зарплата ученика составляла 30-80 к. в час.[251] Несмотря на введение штрафных санкций в случае «явного нерадения» работника, производственная дисциплина и производительность труда неуклонно падали. Так, производство чугуна понизилось с января по май 1918 г. более чем на треть, производительность труда рудничного рабочего в первой половине 1918 г. была почти в два раза ниже, чем в первой половине 1916 г. [252]
Неизбежным спутником сокращения производства и разрушения промышленности было развитие безработицы. С 16 января 1918 г., когда была открыта биржа труда в Уфе, до 15 марта было зарегистрировано 5153 безработных, из которых нашли работу 1948 человек. На 25 марта на бирже числился 1551 нуждавшийся в трудоустройстве при наличии 180 мест. Самые крупные группы безработных представляли чернорабочие (36%), торгово-промышленные и канцелярские служащие (26%) и рабочие металлопроизводящих и обрабатывающих производств (16%).[253] В июне 1918 г. в Уфе было уже 2300 зарегистрированных безработных, а на Урале в целом, по сведениям Областной биржи труда, — 25 тыс. человек. Среди них 40% были чернорабочими, 30% — торговыми и конторскими служащими, 15% — квалифицированными рабочими.[254]
249
Подробно о реорганизации системы управления уральской промышленностью в конце 1917 - начале 1918 гг. см.: Абрамовский А.П. Первые социалистические преобразования в промышленности горнозаводского Урала : учеб. пособие к спецкурсу. Челябинск, 1981. С. 10-35.
251
См.: Абрамовский А.П. Указ. соч. С. 34-35. Впоследствии, летом-осенью 1918 г., ставки повышались в большей степени для неквалифицированных рабочих.
252
См.: Таняев А.П. Колчаковщина на Урале. Свердловск, М., 1930. С. 64-65; Гражданская война на Южном Урале, 1918-1919 : сб. документов и материалов. Челябинск, 1962. С. 187.