Через пять дней Совет рабоче-крестьянской обороны принял постановление о 1-й Революционной армии труда. 3-я Армия направлялась на заготовку дров, продовольствия и их подвоз к заводам и железнодорожным станциям, на организацию для этой цели гужевого транспорта, в том числе и путем реализации подводной повинности, а также на строительные работы.[273] Был утвержден революционный Совет армии, в состав которого вошли представители пяти хозяйственных наркоматов.
Милитаризация труда широко распространилась по отраслям тяжелой промышленности Урала. В августе-ноябре 1920 г. ей подлежало 51 ведущее предприятие. В сентябре 1920 г. Совет труда и обороны (СТО) принял решение о милитаризации 103 горных предприятий Урала, которое действовало до февраля 1921 г., а затем было продлено, несмотря на переход к НЭПу, до июня 1921 г. [274]
Эффект применения внеэкономических методов привлечения трудовых ресурсов был невелик. Хотя с осени 1919 по апрель 1920 г. по трудовой повинности удалось привлечь более 700 тыс. человек и 460 тыс. подвод, а в сентябре-ноябре 1920 г. всеобщая мобилизация влила в промышленность четырех губерний — Екатеринбургской, Пермской, Челябинской и Уфимской — 20,5 тыс. рабочих, остановить падение производства не удалось. Не могла стать решающей силой восстановления хозяйственной жизни и 1-я Трудовая армия. В январе-сентябре 1920 г. ее части заготовили лишь 15% необходимого топлива и 20% каменного угля.[275] Принудительный труд был неэффективным. «Военный коммунизм» в промышленности оказался хозяйственным тупиком.
Естественным следствием такого положения дел были, с одной стороны, поиск большевистским руководством экономического инструмента управления, которым стала в 1921 г. «новая экономическая политика», и продолжение в начале НЭПа хозяйственного распада, с другой. В ходе новой реорганизации управления промышленностью вопросы общего экономического регулирования перешли от ВСНХ к Совету труда и обороны и его местным органам. На Урале представительством СТО стало областное экономическое совещание (Уралэкосо). Трудовые мобилизации, милитаризация труда осенью 1921 г. были упразднены. Весной 1921 г. началась демобилизация из 1-й Трудовой армии, которая окончательно была расформирована — вслед за ее аналогами в других регионах — в начале 1922 г. С ноября 1921 г. в уральской промышленности началась организация трестов, которых в 1922 г. было уже 17, в том числе шесть горнозаводских трестов, сменивших прежние райметаллоправления. В мае 1922 г. был создан синдикат «Уралмет», объединивший снабженческо-сбытовую деятельность всей металлургической и горнодобывающей промышленности Урала.[276] Обращает на себя внимание попытка советской власти использовать специфику архаичной организации уральской горнозаводской системы. Оригинальным явлением была сдача в 1921-1922 гг. остановленных заводов коллективам рабочих, которые имели в горнозаводских поселках свое хозяйство и не меняли место жительства в поисках заработков. В сентябре 1922 г. съезд представителей уральской крупной промышленности и транспорта вынужден был специально рассматривать вопрос о приписке лесных дач к горнозаводским трестам. В ноябре 1922 г. СТО принял постановление «О приписке лесных дач к трестам Урала». Были созданы тресты-комбинаты, в которые вошли лесные угодья.[277]
Начало НЭПа отнюдь не ознаменовалось оздоровлением промышленной ситуации в регионе. Развал уральской индустрии в 1921 г. достиг своего завершения. С весны промышленное производство резко сократилось в связи с ожидаемым неурожаем, продовольственным и топливным кризисом. Летом 1921 г. производство замерло: во второй половине июля - первой половине августа на Урале не действовали ни доменные, ни мартеновские печи, ни прокатные станы. Подвоз древесного угля к предприятиям Екатеринбургского райметаллоправления сократился в августе 1921 г. до 0,4% от январского показателя того же года, доставка дров — до 3,6%; производство чугуна и проката на Урале сократилось в 20-30 раз по сравнению с мартом 1921 г., сталь не вырабатывалась.[278] В августе 1921 г. в Башкирский обком РКП(б) сообщалось: «Четырехмесячное неудовлетворение продовольствием всех производств БСНХ вызвало их остановку, даже лесные заготовки, причисленные к ударным работам, совершенно остановились и впереди, при такой постановке дела, перспективы неприглядные».[279]
Выход из катастрофической ситуации в промышленности был затяжным и болезненным. Относительный подъем производства в 1922-1923 гг. был иллюзорным: стоимость продукции металлургии была вдвое выше, чем в 1920/21 хозяйственном году, но составляла лишь 26% от производства 1914 г. Заводы Южного Урала с апреля 1922 г. вновь остановились из-за отсутствия топлива, продовольствия и рабочей силы; 8 тыс. потерявших место рабочих были обречены на голодную смерть.[280] В Оренбургской губернии в конце 1922 г. работала лишь мелкая промышленность, которая, как сообщалось в закрытом письме губкома в ЦК РКП(б), «...в силу отсутствия покупательной способности полуголодных крестьян губернии и отсюда крайнего недостатка оборотных средств влачит незавидное существование».[281] На заседании Уральского бюро ЦК РКП(б) 11 декабря 1922 г. подчеркивалась необходимость разработать меры борьбы с чрезмерным браком на производстве, так как качество увеличившейся в объемах продукции было крайне низким.[282] В том же докладе отмечалось, что на Пермской железной дороге «больные» (неисправные) паровозы составляли 53%, вагоны — 30%.
273
Там же. С. 20. В апреле 1920 г. СНК принял новое положение о Ревсовете 1-й Трудовой армии, расширявшее его компетенцию до уровня главного координатора деятельности всех хозяйственных и военных учреждений области и руководителя восстановлением экономики (См.: Голубцов В.С. Указ. соч. С. 88).