Тем разительнее были перемены, происшедшие с сельским хозяйством страны и региона за несколько лет. Уже в 1920 г. в Центральной России было собрано лишь 48 млн. т зерна, что на 21 млн. т меньше, чем в 1917 г. и на 30 млн. т меньше, чем в 1913 г. С 1917 по 1920 г. удельный вес земельных участков с посевом более четырех десятин сократился с 31% до 8%, в то время как доля меньших участков возросла с 58% до 86%. Мельчание крестьянских хозяйств, которые не только производили меньше, но и потребляли большую часть произведенного, болезненно отражалось на продовольственном обеспечении городов. Если с 1917 по 1919 г. обрабатываемые земли сократились всего на 16%, то до городского населения доходило вдвое меньше продуктов сельского хозяйства.[290] Поистине катастрофическим падением сельскохозяйственного производства был отмечен 1921 г. В этом году в 20 пораженных неурожаем губерниях, дававших до революции ежегодно 20 млн. т зерна, было собрано всего 2,9 млн. т — в семь раз меньше дореволюционного стандарта и втрое меньше, чем в предыдущем году. В 40 губерниях России и Украины голодало, по данным Центрального статистического управления, 33,5 млн. людей, в том числе 7 млн. детей. От 10 до 15 млн. человек умерли голодной смертью или подорвали здоровье.[291] Голод 1921 г. многократно превосходил предыдущие голодные годы — 1891, 1906, 1911, когда в 17 неурожайных губерниях в среднем было собрано с десятины соответственно 15, 17, 13,6 пудов зерна: в 1921 г. сбор не доходил до 6 пудов с десятины.[292]
Не меньшие потрясения пережил и Урал. С 1913 по 1920 г. посевная площадь сократилась в три раза, увеличившись до 57,5% в 1923 г. Валовая продукция зерна в 1921 г. уменьшилась до 22% от уровня 1916 г. Поголовье лошадей понизилось между 1913 и 1920 г. в два раза, крупного рогатого скота — в 2,5 раза.[293] Темпы сокращения посевной площади были различными в отдельных уральских губерниях, сокращаясь с севера на юг (табл. 12). Эта же тенденция наблюдалась в уральском скотоводстве. Количество рабочих лошадей в Екатеринбургской губернии в 1921 г. было на четверть меньше, чем в 1916 г., а в Уфимской и Челябинской губерниях — почти наполовину.[294]
Обращает на себя внимание более быстрое разорение сельского хозяйства в ярко выраженных аграрных южных и юго-западных частях Урала. В этом несложно убедиться, обратившись к погубернской статистике развития уральского сельского хозяйства.
Следует учитывать, что проследить динамику сельскохозяйственного развития уральских территорий непросто. Цифровая информация носит фрагментарный и ориентировочный характер. Современники — специалисты статистического дела вынуждены были, во-первых, выделять сопоставимые территории, так как многочисленные изменения административных границ не позволяли прибегать к количественным данным предыдущих переписей без дополнительных пересчетов.[295] Сравнение цифровой информации советского и дореволюционного периодов затруднялось, во-вторых, тем, что в ряде мест подлинники материалов сельскохозяйственных переписей 1916 и 1917 г. были расхищены и уничтожены во время гражданской войны.[296] Наконец, обобщенные данные за 1918-1919 гг. чаще всего отсутствуют, поскольку в период многократной смены власти и разгара вооруженной борьбы на Урале крупномасштабные земско-статистические работы замерли.
Вятская губерния, которая, за исключением восточной части, пострадала от боевых действий меньше, чем Средний и Южный Урал, переживала, тем не менее, упадок сельскохозяйственного производства. В 1920 г. посевы яровых составили меньше 2/3 посевов 1916 г, озимых — 4/5. Причем в уездах, перенесших неурожай 1920 г., сокращение посевов было еще более резким: в Нолинском и Слободском уездах посевы яровых уменьшились вдвое, озимых — на треть. Сбор зерна в Вятской губернии, которая и ранее являлась районом, потребляющим сельскохозяйственную продукцию других российских территорий, упал за три года в два раза, урожайность ржи понизилась с 45 до 20 пудов с десятины. Почти вдвое, по сравнению с 1912 г., сократилось поголовье скота. К началу 1921 г. каждое десятое хозяйство в губернии было безлошадным (в Яранском и Советском уездах — каждое четвертое), 6% хозяйств не имели коров. Необеспеченность сельскохозяйственным инвентарем, проведение посева на 90% не сортированными семенами и неурожай 1921 г. привели к двукратному сокращению продукции полеводства и троекратному — животноводства.[297] С 1920 по 1922 г. количество крестьянских хозяйств, не обеспеченных рабочим скотом, увеличилось с 59,6 тыс. до 91,7 тыс., или на 54%; хозяйств, не имевших никакого скота, стало больше почти на 10 тыс., или на 65%. Зловеще выглядит сокращение численности беспосевных хозяйств с 14 до 11 тыс.: за этой цифрой скорее всего скрывается факт их самоликвидации или вымирания.[298]
295
Этим объясняется тот факт, что последующие переписи приводят различные данные по предыдущему периоду: в связи с изменениями границ губерний статистики вынуждены были перерабатывать сведения прежних переписей с учетом вновь включенных или утраченных уездов и волостей.
297
См.: Анучин М.В. Сельское хозяйство Вятской губернии на пороге НЭПа // История и культура Волго-Вятского края. С. 234-235.