Лифтов было целых три, но работал только один. В кабине висело свидетельство об осмотре, причем указанный в нем срок следующего осмотра давно миновал. Кнопка аварийного вызова и аварийное освещение были выломаны, а кнопки этажей отчего-то располагались не по порядку, а вперемешку. Вентилятор тоже отсутствовал — его, похоже, украли. Этот лифт был метафорой, правда, я до сих пор не знаю, метафорой чего — Индии, рекламного агентства или моей карьеры.
Не без труда я нашел кнопку тринадцатого этажа — самого верхнего, где и располагалось мое агентство — и лифт начал медленно, со скрипом подниматься. К стенке кабины были привинчены заключенные в рамочку «Правила пользования лифтом»; хотя стекло потрескалось, разобрать текст было можно. Одно из правил гласило: «НЕ ПАНИКУЙТЕ В СЛУЧАЕ КАТАСТРОФЫ[9]. ВНУТРИ КАБИНЫ ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ» С тех пор я впадал в панику каждый раз, входя в этот лифт.
Как сообщает изданная в Индии книжечка, которую я купил позже, паника — естественная реакция иностранца в Индии. Правда, книжечка эвфемистически и несколько покровительственно называла ее «культурный шок», но сути это не меняло. Этот самый «культурный шок» влечет за собой целый ряд психических и физических расстройств, как-то: потерю аппетита, расстройство желудка, бессонницу и расстройство сна, тягу к алкоголю, депрессию, беспокойство, раздражительность, угрюмость, резкие перемены настроения и апатию. Впрочем, за годы работы на ниве рекламы я уже обзавелся почти всеми перечисленными симптомами, так что чувствовал себя более или менее как обычно.
Наконец, лифт дополз до верхнего конца шахты и я, нервничая, вышел. Первое, что я увидел, был сидящий на корточках человек, который яростно колотил по какой-то деревяшке молотком. Он поднял на меня взгляд и улыбнулся, а потом молотком указал на стойку для посетителей, за которой никого не было. Я решил, что, вероятно, человек с молотком совмещает обязанности секретаря и плотника.
Еще одна странность.
Во всем мире рекламные агентства сажают в приемную смазливых девиц или обаятельных парней — чтобы хорошо встретить клиента и, если другие средства не сработают, обольстить его внешностью и обхождением. Клерк в приемной — это приветливо улыбающееся лицо агентства. А тут не было вообще никакого лица. Ни дать ни взять «ложа отдыха пассажиров» какой-нибудь захудалой, разорившейся западноафриканской авиакомпании. Голая, полутемная и без окон клетушка, на стойке звонит древний коммутатор и никто не берет трубку, на грязной доске объявлений висят какие-то разлохмаченные бумажки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся рекламками. Они оказались единственной приметой, подтвердившей, что я попал по адресу. Я стоял в нерешительности, не зная, что лучше — поднять трубку или узнать, когда улетает ближайший самолет из Индии.
— Здравствуйте, сэр. Я — управляющий офиса[10].
Я обернулся. Голос принадлежал молодому человеку, почти юноше, с чарующей улыбкой и шапкой черных курчавых волос.
— Доброе утро, — ответил я, хотя, по правде сказать, я уже не был уверен в том, что сейчас утро, или даже что на дворе двадцатый век.
— Надеюсь, полет был приятным, — добавил он.
На самом деле он был каким угодно, только не приятным. Больше двадцати часов, с пересадкой в Лондоне, я просидел бок о бок с разговорчивым и все более и более пьяным шведом, который наведывался в Индию два-три раза в год, чтобы взрывать ее. Его компания поставляла взрывчатку для горнодобывающих и туннельных работ, особенно в Бихаре — штате, где природные ресурсы богаты, а люди бедны, как мало где в мире. Между прочим швед порадовал меня сообщением о том, что в грузовом отсеке лайнера, прямо под нами, лежит чудовищное количество этой самой взрывчатки. «Ссыршенно бзы… бызап-пасно, — уверял он заплетающимся от спиртного языком. — Взвыватели… — взры-вва-тте-лли — у м’ня отдельно. Ву… в щемадане».
— Весьма приятным, — соврал я. — Как вас зовут?
— Кришнан, — ответил юноша. — Я из Кералы.
— В самом деле? Это ведь штат на юге Индии, да?
— Да, сэр. И в нем самый высокий в стране уровень грамотности, — гордо добавил он. — Я очень хорошо читаю и пишу по-английски.
— Приятно слышать.
— Но я держу это в тайне, — загадочно добавил он.
— Но почему?!
— Потому что я умный, — объяснил он ещё более загадочно.
Работа в агентстве шла жаркая — в том смысле, что температура была как на Меркурии. Древние вентиляторы с небольшим успехом пытались не дать сотрудникам растечься лужицами. Но несмотря на жару, большинство сотрудников выглядели бодро. Меня по очереди представили им — увы, как и в случае с Уммом, я оказался не в силах не то что запомнить, но даже и произнести их имена. Всего в агентстве оказалось около сорока трех сотрудников. Я говорю «около», потому что, спросив трех разных людей о количестве сотрудников, я получил три разных ответа, и сорок три — это среднее арифметическое между ними.
— Но не все работают каждый день, — заметил Кришнан.
— Не понимаю. Что значит, «не все работают каждый день»?
Он покачал головой, словно о чем-то размышляя, — надо полагать, о смысле моего вопроса, — и через минуту объяснил:
— Некоторые должны болеть.
— Должны? Это что, обязанность?
— В Индии многие болеют, — растолковал он.
Вскоре я понял, что сотрудники не приходят на работу не только когда болеют сами, — случайно или по обязанности. Они брали отгулы и в случае болезни родственников или даже друзей. И часто не на день, не на два, а на несколько недель.
— А Викки не приходит по четвергам, — добавил Кришнан.
Викки был моим секретарем — точнее, всеобщим секретарем и мальчиком на побегушках. Он тоже был из Кералы, и он был первым на моей памяти секретарем с бородой.
— Отчего же именно по четвергам? Это что-то связанное с религией?
— Нет. Просто по четвергам он стирает.
— Он что, не может устроить стирку вечером, после работы? Или утром?
— У него только один костюм.
В самом деле, оказалось, что Викки может позволить себе только один комплект одежды. В месяц он зарабатывал примерно половину той суммы, которую агентство должно было платить за одни сутки моего проживания в гостинице.
Правда, Викки отсутствовал не только по четвергам. Иногда его не было по целому месяцу — он уезжал на юг в поисках невесты. Всякий раз он возвращался холостяком, но никто в агентстве, исключая меня, не считал стиль отношений Викки с агентством чем-то необычным. Вероятно, все рассуждали, что если кто-то должен быть болен, то почему Викки не должен жениться?..
И ещё одна причина, по которой «не все работали все время». Отключение электроэнергии. Я пробыл в офисе меньше часа, когда он вдруг погрузился во мрак. Без вентиляторов температура скоро стала как в тандуре[11].
— Надолго свет выключили? — спросил я.
Кришнан пожал плечами.
9
В оригинале «в случае удара». В слове «stuck» («застряли») — опечатка, получилось «struck» (получили удар»), поэтому слово «авария» в переводе заменено «катастрофой».