Когда он отыскал меня в баре, я успел уже употребить четыре не то пять «неправильных» порций джина с тоником. Благодаря последнему обстоятельству я начал чувствовать себя несколько лучше, но на внешности моей это улучшение сказаться ещё не успело.
— Господи, что с вами! — воскликнул мой партнёр, осторожно пожимая мою руку. Похоже, он испугался, что принял на работу потенциального покойника.
— Возможно, некоторым образом сказалось двухсуточное бодрствование и острое удушье, — предположил я, заходясь в кашле.
— Вы что, так и не смогли поспать сегодня днем?
— Увы. Только начну засыпать — просыпаюсь от кашля.
— Да, к Индии надо привыкнуть. Но ничего, вы скоро приспособитесь, — утешил он.
Мы запивали итальянскую пищу калифорнийским вином, по-английски обсуждая проблемы его агентства. Похоже было, что в делах его царит такая же путаница, как и в нашем меню. Управляющий, например (его я во время своего короткого визита в офис не застал) грозился покинуть фирму уже навсегда. Творческий директор — которого я и сменил на его посту — продолжал являться в офис, уже по окончании рабочего дня, и нервировал моих сотрудников, а то и крал у них идеи и разработки. Настроения царили самые упадочнические. Те немногие клиенты, какие у фирмы ещё оставались, понемногу теряли терпение, и потери фирмы росли.
— Так что если в наших делах будут какие-то изменения, они могут быть только к лучшему, — сообщил мой партнёр, застенчиво улыбаясь. Впрочем, это оптимистическое утверждение прозвучало не слишком-то уверенно.
Подобная ситуация не была, увы, для меня новой. В 1985 году я нанялся в гонконгское агентство, чьи дела обстояли примерно так же. Тамошний управляющий уволился и увел с собой почти всех сотрудников, а заодно почти все заказы. В агентстве остались помощник бухгалтера, китайская машинистка и девушка, которая готовила чай для сотрудников. Три оставшихся у агентства клиента на первый взгляд выглядели достойно: была заказана реклама для мыла, банка и сигарет. Увы, в обратном переводе с кантонского диалекта привлекательность их названия несколько поблекла: оказалось, что мыло как-то превратилось в «Чистое дерьмо», банк — в «Банк вурдалаков», а сигареты — в «Смерть»[16].
Вместо десерта мой партнёр принялся разрисовывать салфетки «схемами реорганизации», которые изображали, как должно работать и сотрудничать с другими пятью агентствами наше «обновленное» агентство. Когда он закончил, рисунок более всего напоминал мочалку из проволоки, какой чистят сковородки.
— Выглядит довольно сложно, — заметил я.
Он посмотрел на свое художество, повертел его и посмотрел сбоку.
— Конечно, это все можно немного доработать, — согласился он, — но идея ясна.
Этой ночью я никак не мог уснуть — пружина моих внутренних часов была закручена до упора, — и читал «Таймс оф Индия». Одна из заметок рассказывала про то, как где-то в Бихаре пьяный слон разбушевался и убил нескольких крестьян. Ворочаясь в кровати, я все пытался понять, каким это образом слон мог напиться допьяна?..[17]
Взрывоопасный швед, с которым я летел в Индию, сообщил мне, что в Индии есть три способа делать бизнес: правильный, неправильный и индийский. На следующее же после прибытия утро я обнаружил, что на самом деле есть ещё и четвертый: тот, который применяло мое агентство.
— С добрым утром, мистер Килли! — приветствовал меня наш коммерческий директор, который сидел за моим столом и что-то торопливо строчил в блокноте.
— Келли. Меня зовут Келли, — поправил я.
— Келли Килли?
— Просто Келли. Нил Келли. Можете звать меня просто Нил, — предложил я.
Вообще-то коммерческий директор должен разбираться со счетами клиентов. Но меня накануне предупредили, что наш вряд ли способен разобраться даже в кранах собственной ванной.
— Ах, ну конечно, Ниил, — ласково улыбнулся коммерческий директор, растягивая мое имя до неузнаваемости. — Не хотите провести встречу?
— Что, прямо вот сейчас?
— Сейчас — нет. — Он нервно хихикнул. — Немного позже. С нашим клиентом.
— Клиентом?..
— Он производит аудиокассеты. А сейчас хочет продавать телевизоры, — коммерческий директор замялся. — Но говоря честно, я должен признаться, что в последнее время он — моя головная боль.
— А в чем дело?
— Он не оплатил ни один из наших счетов. Уже год как не платит, — объяснил коммерческий директор. — И хуже того: сейчас он угрожает, что уйдет от нас.
— Почему?
— Он говорит, что у нас слишком высокие расценки.
Я озадачился.
— Так он же вообще не платит!
— Ну да, он потому нам и не платит — потому что считает, что мы берем слишком дорого.
Позже я определил подобного рода «объяснения» как «индийский трюк с веревкой[18]». Такой фокус закручивает разговор в узлы и петли и в конце концов по крайней мере одному из собеседников начинает казаться, будто он повис в воздухе.
Мы погрузились в Уммов «Амбассадор» цвета куриного бульона и направились в северную часть города. Наш клиент находился где-то в Старом Дели, но ни Умм, ни главный бухгалтер, похоже, не знали, где именно. Дело в том, что Новый Дели спланирован геометрически, но Старый Дели — это просто клубок спагетти, острое и пряное блюдо из хитроумно закрученных узеньких улочек, многие из которых едва-едва шире автомобиля, а многие — уже. Это блюдо приправлено огромным количеством велорикш[19], авторикш, мотороллеров, такси, повозок, коров, коз и немыслимыми спешащими толпами. Вскоре мы совсем заблудились и то и дело останавливались, пытаясь выяснить у кого-нибудь дорогу. Наконец, я не выдержал и расхохотался.
— Что тут смешного, Ниил? — нервно спросил коммерческий директор.
— Да вот, я понимал, конечно, что найти новых клиентов может быть непросто; но кто мог подумать, что поиск старых клиентов окажется такой проблемой!
Коммерческий директор хмыкнул. А Умм расхохотался во всю глотку; он что, всё-таки хорошо понимает английский? Может, он маскируется?..
— На который час назначена встреча? — спросил я, справившись с легкомысленным смехом.
— На одиннадцать.
— Мы чудовищно опоздали, — расстроился я. На часах было почти двенадцать.
— В Индии все опаздывают, — успокоил он. — Это нормально.
Таким образом я познакомился с ещё одним обычаем субконтинента.
В Индии частенько кажется, будто время наглоталось транквилизаторов. Оно, как и Анади — сотворение мира у индусов[20] — не имеет ни начала, ни конца. Безразличие к ходу времени прекрасно отражает язык — в хинди нет слов для обозначения таких понятий, как «рано» или «поздно», а «завтра» и «вчера» обозначаются одним и тем же словом[21]. Индия — точно гигантские песочные часы, где вместо песчинок — люди; люди, которых не особенно волнуют такие пустяки, как минуты и секунды. Несмотря на свои размеры — Индия вдоль параллели протянулась более чем на две тысячи миль — во всей стране единое время, деления на часовые пояса нет, и вдобавок Индия выбивается из общей системы часовых поясов на полчаса: когда в Лондоне полдень, в Индии полшестого вечера, а не пять и не шесть[22].
16
Можно предположить, что название банка по-китайски было связано с духами предков, название мыла звучало как что-то вроде «отчистим-грязь»… с сигаретами трудно и гадать.
17
В заметке речь шла, конечно, не о пьяном, а о бешеном слоне — термин такой же дезориентирующий, как и «пьяный» слон. На самом деле имеется в виду слон в брачный период. В это время особые железы на голове слона вырабатывают пахучее вещество, насыщенное гормонами, животное раздражительно и агрессивно, и иногда впадает в неожиданную ярость, становясь весьма опасным. Это вещество на хинди называется «мадху» («мёд, вино»), и в английском переводе случается путаница.
18
«Индийский трюк с веревкой» — фокус, во время которого фокусник заставляет веревку встать вертикально, как палку, а затем он или его ассистент карабкается на нее, причем иногда кажется, будто нижний конец веревки даже не касается земли. Часто употребляется как обозначение шарлатанства, так как один из вариантов трюка представляет собой массовый гипноз.
19
Велорикши есть только в Старом Дели, в Новый Дели въезд им запрещен. Рикш-«бегунков» в Дели нет совсем, в отличие от, например, Калькутты — там они ещё сохранились.
20
Индусы, или хинду — индийцы, исповедующие индуизм (поэтому называть «индусом» сикха, мусульманина, парса и пр. неверно).
21
Чистая правда. Чтобы сказать «извините за опоздание», приходится строить длинное предложение вроде «Прошу простить меня за приход после того времени, когда я был должен придти», причем для индийца эта фраза будет столь же бессмысленной, как извинение за погоду или цвет глаз. И «завтра» и «вчера» — «
22
И ещё диковиннее обстоят дела в Непале: там время обгоняет индийское на… 15 минут. Когда в Лондоне полдень, а в Индии — 17:30, в Непале без четверти шесть…