— Стервец! — почти взвизгнул Клем, полоснув Данки разъяренным взглядом.
— Ошибаетесь. Моя фамилия Стеббинс! — послышался из-за груды коробок бархатистый бас с чуть резковатыми нотками. Выступивший вперед человек спокойно представился: — Профессор Бакминстер Стеббинс.
Клем растерянно оглядывал ученого мужа. Это был человек огромных размеров, если не сказать тучный, причем жир отложился в тех же местах, что и у женщин: на груди, бедрах и заднице. Только вот гигантское брюхо могло принадлежать исключительно мужчине. Однако общий эффект несколько сглаживал хорошо сшитый твидовый пиджак.
— Бак! — воскликнул Данки.
— Данки, старый дружище! — тепло улыбнулся профессор Стеббинс. — Как я рад тебя видеть! Извини, я боялся, что это приспешники декана. Они в который раз пытаются выкурить меня из моего гнездышка.
Теперь, узрев профессора Бакминстера Стеббинса во плоти, Клем вспомнил, что уже видел этого человека, точную копию своего отца Хорнпаута: лицо, как у рыбы-скорпиона — толстогубое и брыластое, с неправильным прикусом, образовавшим нечто вроде жаберных покрышек в уголках рта. В детстве они ходили в одну школу. Жестокие мальчишки прозвали Стеббинса Рыбьей Мордой и безбожно издевались над ним, по крайней мере, до четвертого класса, последнего, который удалось закончить Клему.
Но как бы велико ни было сходство профессора Стеббинса с рыбой, все же оно резко заканчивалось там, где речь заходила о глазах. Глаза его ни в малейшей степени не напоминали рыбьи и лучились добрым юмором и умом.
— Что привело вас в Бейнбридж? — спросил ученый. — Все же от Клэпборд-айленд путь неблизкий.
— Слушай, профессор, это не встреча старых друзей, и нам сейчас не до задушевных воспоминаний. Ты получил мое письмо?
— Да-да, получил по почте, день-два назад. Рыбацкий домик твоего приятеля преследует хорошо известный в здешних местах призрак.
Разрозненные детали головоломки вдруг сошлись в голове профессора. Он повернулся к Клему, дружески протягивая руку:
— Клем Краудер, полагаю.
— Как поживаете, профессор? — пробормотал Клем. Если профессор и припомнил его по школьным дням, то не подал виду.
— Милости прошу в мой кабинет, — пригласил Стеббинс и повел гостей за стену из коробок в пыльный, тесный угол башни, где повсюду возвышались стопки книг: на полу, на стуле, на письменном столе красного дерева. Освещалась каморка светом пламени нескольких высоких свеч.
— Видишь, Клем, говорил я тебе, что он изучает птичьи мозги, — объявил Данки, показывая на диплом, висевший на стене. — Вот тут написано: «Пэррот [1]— пси-хо-логия».
— Парапсихология, мой добрый друг, — поправил профессор. — Изучение психологического аспекта паранормальных явлений.
— Хотите сказать, что изучаете… сверху-стественное? — вцепился в профессора Клем.
— Наряду со многим другим. В основном, я занимаюсь амулетами и талисманами. Бейнбриджский университет известен во всем мире и пользуется заслуженным авторитетом во всем, что касается достижений в паранормальных и эзотерических науках. По крайней мере, был известен.
— Был?
Настроение Клема определенно улучшилось с той минуты, как он узнал, что профессор получил степень не за успехи в изучении повадок птиц, а как ученый-парапсихолог.
— Что же случилось?
— Наше новое руководство. При поддержке деканов ректор взял смелый курс к новым горизонтам. «Пограничные» дисциплины больше не являются специализацией университета. Отныне мы сосредоточились на более респектабельных областях науки, а именно: сельское хозяйство и биология моря.
Профессор отвернулся и поглядел сквозь треснувшее стекло на кампус, средневековый стиль которого выглядел так же странно в приморском поселке Меддибемпспорт, как балерина на сельских танцульках.
— Бейнбридж был основан два века назад для изучения тайных обрядов, колдовства и мистических искусств. Принято считать, что основателями выступили сами ведьмы и колдуны. В разгар процессов над пуританами гонимые ведьмы искали убежища в забытых богом местечках штата Мэн. Здесь образовался союз уцелевших ковенов [2], а впоследствии возник Бейнбриджский университет. Другие исследователи считают, что традиция уходит в глубь веков, к общине друидов, прибывших сюда с просоленным ирландским рыбаком, хорошо изучившим эти воды еще до появления Колумба. Как бы там ни было, верования и обычаи основателей до последнего времени считались наибольшими ценностями нашего университета. Но теперь главным стало сельское хозяйство! Бейнбридж! Коровий колледж!
Профессор глубоко вздохнул, очевидно, излив накопившуюся ярость.
— Прошу извинить меня за столь пространную тираду. Я слишком эмоционально выражаю свои чувства, когда речь заходит о великом старом университете. Как вы уже успели заметить, декан отдал мой бывший офис тем, кому он «нужнее», и поместил меня во чрево этой часовой башни. Заткните уши.
Клем решил, что неправильно понял профессора, пока не заметил, что тот прижал ладони к ушам. Данки поспешно последовал его примеру. Только тут Клем догадался, в чем дело. Троица терпеливо вынесла испытания, дождавшись, пока часы пробьют последний, десятый удар.
— Весь следующий час нам ничто не грозит, — заверил профессор Стеббинс, когда кризис миновал. — Поверьте, хуже всего в полдень.
Клем мельком оглядел заплесневелые тома, сложенные на письменном столе. Внимание его привлекло заглавие верхней книги: «Элленбах. Трагическая жизнь и триумфальная смерть капитана из штата Мэн».
— Занимательное чтение, — заметил профессор, — и имеет прямое отношение к вашей ситуации.
Клем с треском открыл переплетенный в кожу том и заглянул внутрь. В содержании перечислялись этапы бесчестной жизни капитана Элленбаха: девять невест, проклятая шхуна, крушение на скалах, Немезида в облике Морской старухи. Немалое место в повествовании занимала Молчаливая женщина. Клем продолжал перелистывать страницы, пока не наткнулся на гравюру семнадцатого века, изображавшую слишком знакомую фигуру безголовой особы в неуклюже скроенном платье и с ребенком на руках.
— Я взял эти книги в библиотеке, как только прочитал твое письмо, Данки. Собирался сослаться на них в своем ответе. Вы будете рады узнать, что причины появления Молчаливой женщины подробно изложены на этих страницах с объяснениями — как и почему.
— Почему?
— Но это очевидно, — пожал плечами профессор. — Молчаливую намеренно перенесли на шхуну капитана Элленбаха, и сделала это его подлая соперница Морская старуха.
— О боже! — воскликнул Клем, до которого наконец дошло. — Это означает, что меня заколдовала сама Морская старуха!
— Ничего подобного. Ни в коем случае, — заверил профессор. — Причина появления Молчаливой женщины в вашем доме заключается в том, каким образом Морская старуха сумела совершить подобное деяние.
Клем уставился на профессора. Тот схватил висевший на шее монокль и вставил его в глаз, после чего перелистал страницы и показал на литографию, изображавшую то, что казалось неопрятной грудой кусочков слоновой кости со странными метками, вырезанными на поверхности.
— Она достигла своей цели с помощью этого.
Клем и Данки посмотрели на литографию и переглянулись.
— Судя по выражению ваших лиц, вы узнали эту безделушку. Я так и думал.
— Но что это?
— Это известно как колдовские оковы. Посредством черной магии Морская старуха приковала Молчаливую женщину к сему украшению, которое спрятала на шхуне Элленбаха. Весьма мудро с ее стороны. А потом началось преследование.
Профессор закрыл книгу, и монокль выскользнул из его глаза.
— Как я полагаю, вы сами видели эти оковы.
Клем кивнул:
— В водах Лейтон-пойнт. Они запутались в моей ловушке на лобстеров.
— По-ра-зи-тельно! — воскликнул профессор Стеббинс, едва ли не по складам. — Лейтон-пойнт! То самое место, где потонула шхуна Элленбаха. Наша маленькая тайна почти раскрыта.