Дюнкерк, «небольшой морской порт, совершенно голландский», по его выражению, запечатлелся в памяти, но в воспоминаниях его преобладают картины Северного моря.
У этих берегов морские волны, мутные от ила и грязи, имеют свинцовый оттенок, приводящий в уныние туристов. Но для его воображения и меланхоличный облик местности, и суровость этого моря — самая подходящая пища. Враждебный человеку морской простор не отталкивает его, а, напротив, рождает в нем некий глубокий отклик. Мечтой уносится он за пределы этого серо-зеленого моря, соприкасающегося с Ледовитым океаном и таинственным панцирем полярных льдов. Само название — Северное — порождает в нем грезы о неизведанном, но влекущем, и это море представляется ему воротами Севера, — Севера, который завладеет им, словно наваждение. Ему по сердцу подернутая печалью нежность туманных пейзажей, и солнце для него — враг, как он впоследствии напишет Этцелю, подвластному, напротив, очарованию лучезарных берегов Средиземноморья. Теперь нам становится попятно, почему он с таким удовольствием проводит время среди грубоватых дюнкеркских рыбаков.
Когда в 1855 году в «Мюзе» появляется «Зимовка во льдах», он добавляет подзаголовок: «История обрученных из Дюнкерка», в котором воскресает воспоминание о кратком пребывании в Дюнкерке в сочетании с мыслями, порожденными созерцанием Северного моря.
Кроткая Жеранда из «Мастера Захариуса», при помощи религии ведущая борьбу с безумием отца, сменяется здесь Марией, столь же кроткой и мужественно борющейся за спасение жениха. Обе героини — женщины нежные и вместе с тем энергичные.
Жан Корнбют передал сыну Луи управление своим бригом «Юный смельчак». Решено было, что по возвращении из рейса Луи женится на своей троюродной сестре Мари. Едва лишь корабль показался на горизонте, как все рыбаки и матросы во главе со священником двинулись на пристань вслед за невестой и ее дядей. Но — горестная неожиданность! Флаг на бриге приспущен — капитан его пропал без вести, когда бриг находился на широте Мальстрима, оказывая помощь другому, терпящему крушение кораблю, и теперь бриг был приведен в порт помощником капитана, Андре Васлингом. Отец тотчас же решает возвращаться на своем бриге к месту, где случилась беда, и Мари удается без его ведома проникнуть на борт, чтобы принять участие в поисках, которые Васлинг считает бесполезными. Поиски затянулись, и «Юный смельчак» вынужден зимовать во льдах. Лишь после ряда событий — между прочим, мятежа части экипажа, подстрекаемого Васлингом, домогающимся руки Мари, — удается обнаружить Корнбюта на ледяном поле. Васлинг погибает, и все кончилось бы благополучно, если бы отважный Корнбют-отец не скончался, изможденный тяготами этой экспедиции.
В этой длинной новелле легко обнаружить темы, которые мы впоследствии найдем в «Детях капитана Гранта» и «Двадцати тысячах лье под водой». Отчетливее всего угадывается в ней набросок значительного произведения — «Приключения капитана Гаттераса».
Из-за необходимости иметь какой-то постоянный заработок Жюль Верн, по-видимому, не может заняться этим жанром, который, однако, ему так удается. Между делом он пишет несколько комедий, которые залеживаются в ящике его стола, и либретто оперы-буфф на музыку Иньяра «Месье Шимпанзе», поставленной на сцене театра Буфф-паризьен в 1857 году, — рукопись ее пока нигде не обнаружена. Кончина Севеста 1 июля 1854 года освободила его от обязанностей секретаря Лирического театра, хотя он был вынужден выполнять их еще в течение целого года. Теперь у него будет возможность работать по своему усмотрению. Не без удивления убеждаемся мы, что в его письмах совершенно не упоминается о каких-либо материалах для «Мюзе». Он советуется с отцом насчет содержания комедии, которая получит название «Одиннадцать дней осады», но поставлена будет лишь несколько лет спустя! Речь об этом пойдет впереди.
В письме от 20 ноября 1855 года он сообщает матери, что «работает весь день… выходя лишь по самой крайней необходимости», что намеревается поставить «Джоконду» под другим названием и «усиленно трудится над комедией в пяти действиях, о которой уже говорил». В письме без даты, адресованном отцу, сообщается, что начались репетиции «Спутников Маржолены» и возобновлена постановка «Жмурок». Что касается комедии в стихах, то она уже закончена, и Дюма-сын готов отнести ее в театр Жимназ.
Эта пятиактная комедия, наверное, не что иное, как «Сегодняшние счастливцы». Более серьезная, чем водевили и пресноватые сценки, которые он писал раньше, она притязает, как он и обещал, на изображение парижского общества. Жюль Верн намерен бичевать его тщеславие и любовь к деньгам.
Финансист по фамилии Монбрэн рассчитывает утроить капитал некой госпожи де Горр, играя на понижение, а затем присвоить себе все барыши этой операции, женившись на Лоранс, дочери своей клиентки. Юный бретонец но имени Пьер пытается помешать этому замыслу и получает вызов на дуэль от банкира, который вдобавок компрометирует девушку, чтобы сделать брак неизбежным. Неожиданная победа наших войск вызывает на бирже подъем ценностей вместо понижения, на которое ставил Монбрэн. «Эх, лучше уж поколотили бы их!» — восклицает банкир, отказывающийся от женитьбы, которая теперь не представляет для него интереса.
Дуэль, однако, происходит. Против всех ожиданий, благородный гнев молодого человека оказывается сильнее, чем искусство опытного бретера, и тот падает мертвым. Можно надеяться, что отмщенная девица, чье сердце теперь заколебалось, выйдет замуж за кузена, который сможет наконец признаться ей в любви.
Комедия эта высмеивает на протяжении пяти актов общество прожигателей жизни, марионеток и лицемеров, и мы выслушиваем целые тирады, направленные против спекулянтов, тщеславия и пустоты большого света, равнодушия театральной критики и публики «генеральных репетиций». Пятое действие воспринимается как трагедия.
Интрига успешно развивается, и вообще в пьесе ощущается определенное мастерство. Чувствуешь, что со временем, избавившись от своей юношеской наивности, автор мог бы и преуспеть, но что он все же не имел бы того успеха, который обеспечил ему другой избранный им в конце концов литературный жанр.
11. ОДИННАДЦАТЫЙ ХОЛОСТЯК
Жюль Верн принимает участие в «обедах одиннадцати холостяков», что не мешает ему подумывать о женитьбе. Однако, несмотря на пережитые разочарования, он не помышляет о браке по расчету.
«Зимовка во льдах», вышедшая в свет в 1855 году, написана была в 1854. 31 марта того же года Жюль сообщил матери о закрытии театра, «что позволит ему значительно продвинуть свои дела».
Из письма от 31 мая 1854 года нам известно, что театр закрылся лишь в конце мая, а из письма от 17 мая, что Жюль закончил произведение объемом около двух томов[34] на сюжет, заказанный «Мюзе». О чем идет речь? Нет сомнения, что имеется в виду «Зимовка во льдах», повесть достаточно длинная.
Кошелек его тем не менее почти пуст, и, чтобы переехать на улицу Бонн-Нувель, 18, «на тот самый 6 этаж, откуда он, двадцатипятилетний, созерцает чудеса бульваров», ему приходится, как мы уже говорили, взять в долг у отца 60 франков.
Не потому ли, что он чувствует, как «старость клонит вниз его седую голову», и что он уже «близок к тому моменту, когда у порядочного человека появляется брюшко и он слышит, как трещит по всем швам его сшитая в дни юности одежда, не потому ли он прощается со всеми отроческими иллюзиями» (так он, во всяком случае, уверяет) и с некоторой завистью наблюдает, как друзья его женятся?
Неужто он один из «одиннадцати холостяков» так и останется неженатым? Между тем на фотоснимке того времени он выглядит очень привлекательным. Только что он принес, как видно из письма к матери от декабря 1855 года, «величайшую жертву на алтарь медицины». Речь идет о попытке излечиться от невралгии лицевого нерва. «Я сбрил всю бороду, — пишет он, — чтобы основательней растирать челюсть. Я ужасающе похож на Матильду…»
В декабре 1855 года он отвечает матери: «Ты говоришь, что желаешь мне того, о чем я сам хорошо знаю. Уж не супругу ли нежную? Право, я бы не отказался». Сообщив о женитьбе своего приятеля доктора Виктора Мари на дочери г-на Пелуза, члена Института и директора Монетного двора, он констатирует: «Для него это великолепная партия» — и добавляет: «Не вижу, почему бы мне не подцепить в парижском свете супругу, богатую девицу, которая, скажем, сбилась с предначертанного пути или была бы готова с него сбиться… ну и все тут!»