К концу отпуска я прихожу в себя – достаточно для того, чтобы сесть на корабль под названием «Андреа» и выйти в море в поисках китов, не без помощи определенной дозы медикаментов. Небо здесь синее, воздух морозный и свежий, а море спокойное – настолько, что водная гладь в Старой бухте напоминает зеркало. На Берта, уже облачившегося в комбинезон и теплую куртку-парку, надевают спасательный жилет – такой огромный, что он едва может шевелить руками. Неповоротливый, как человечек «Мишлен», он расхаживает по палубе, пока мы выходим в открытое море. Вскоре ему становится скучно, и Берт выпрашивает у меня телефон, чтобы посмотреть на нем «Маленькое королевство Бена и Холли»[13] и вздремнуть на лавочке из прозрачного оргстекла. При каждом всплеске волны он оказывается на полу, нелепо барахтаясь на спине и дрыгая ногами, как оранжевый жук.
Море вокруг дарит нам совершенно невообразимые виды, но Берт не проявляет к нему ни малейшего интереса. Водная гладь усеяна медузами, кайры ныряют за неведомыми рыбками, но киты не кажутся ему чем-то непривычным. В его книгах их полно, и он постоянно видит их по телевизору. И в фильмах они вечно издают странные звуки и смотрят в камеру. Должно быть, эти существа кажутся ему совершенно тривиальными, не стоящими внимания. В этом заключается одно из преимуществ взрослого – ты знаешь, что нет ничего банального в малом полосатике, вырывающемся из воды в нескольких метрах от твоей лодки, и в появлении его детеныша несколько минут спустя, и в том, чтобы наблюдать за дельфинами, ныряющими целой стайкой в набегающую волну. И все они живут и выживают в условиях экстремального холода.
На обратном пути я сижу на палубе, подставив лицо золотым лучам солнца. Так загорают на севере – открывая единственную часть тела, которую только и можно открыть, самому рассеянному источнику тепла, какой только можно представить, и чувствуя при этом полное перерождение. Я вдруг осознаю, что ощущаю покой, наблюдая за беспокойными узорами, которые рисует ветер на сланцево-синей глади Атлантики, – намного сильнее, чем могла бы в каком-нибудь тропическом райском уголке, который не чувствовала бы своим. Какой смысл ехать в теплую страну на пару недель, чтобы отсрочить зиму? Ведь она все равно неизбежна.
Я хочу провести зиму в холоде, принять всей душой и телом те перемены, что она с собой несет, акклиматизироваться.
Но я знаю и то, что бо́льшую часть своей жизни прогоняла зиму, мне редко доводилось прочувствовать ее в полной мере. Детство мое прошло на юго-востоке Англии, где снег – большая редкость, а тьма легко рассеивается простым зажжением лампочки; там мне никогда не приходилось готовиться к зиме. Не нужно было переживать несколько месяцев лютой стужи. Именно в Исландии, где после первых снегопадов дороги становятся непроходимыми, а все живое зависит от лавы, носимой ветром, я по-настоящему научилась согреваться. Здесь, на борту «Андреа», в открытых водах Атлантики, на пороге моей собственной зимы я наконец обрела уверенность в том, что холод обладает целительными свойствами, которые прежде были недоступны моему пониманию.
В конце концов, после неудачного падения мы ведь прикладываем ледышку к ушибленному месту. Так почему бы не сделать то же самое со своей жизнью?
В последний день отпуска мы отправляемся через всю страну к Золотому кольцу[14], чтобы увидеть водопад Гюдльфосс с его грохочущими потоками воды и неизменной радугой; гейзер Строккюр, бурлящий и ворчащий, взрывающийся великолепным столбом кипящей воды; и место в Национальном парке Тингведлир, где встречаются американские и евразийские тектонические плиты. Проезжая на обратном пути поля без единого деревца, я краем глаза замечаю полоску моря на горизонте и решаю, что мы пересекли остров из конца в конец. Но сверившись с картой, понимаю, что это ледник – бескрайнее поле нетающих льдов, сверкающих в лучах солнца, как водная гладь. Я и не знала, что он здесь есть, да и вообще что его существование возможно.
За разговором с Ханной Маллинен-Скотт я обратила внимание, что она то и дело упоминала сауну: это место помогало ей справляться с холодом. По возвращении из Исландии я поняла, что именно это пережила в Голубой лагуне: не только мое тело согрелось, но и разум обрел легкость. Для финской души сауна имеет почти духовное значение – это место отдыха и восстановления, в особенности в зимние месяцы. В большинстве домов есть своя сауна, а в многоквартирных домах – общие, и можно сделать абонемент на еженедельное посещение. Без нее жизнь здесь немыслима – все равно что без ванной или без кухни.
14
Популярный туристический маршрут в Южной Исландии: Рейкьявик – Центральная Исландия – Рейкьявик.