ухмыльнулся и произнёс несколько слов — вроде бы по-французски, но Жан-Мишель ровным счётом ничего не понял.
— Вот это — жаргон! Это настоящий язык воров! А твой не слыхал настоящего жаргона и не видал настоящих дел — а туда же, полез делать вид, будто он на короткой ноге с кокийярами[26]… Только и умел, что языком трепать, пусть и в рифму… А если надо было кого в драке заколоть, так убегал в ужасе… Не мог! — издевательски развёл руками. — И ты, Жан-Мишель, тоже ведь не можешь дать мне по морде, тебе тоже слабо! Будь ты мужчиной, от меня бы уже мокрого места не осталось! Ха-ха-ха, да ты даже вина не можешь выпить как следует!!! — бесцветные глаза вспыхнули, как угли в камине, он схватил со стола почти полную кружку Жана-Мишеля и выплеснул всё вино ему в лицо.
Жан-Мишель сжал губы, помедлил секунду — и дал сдачи. Этого никто не ожидал; повалился навзничь, друзья его подхватили. Обретя утерянное равновесие, взревел, выхватил кинжал и замахнулся на Жана-Мишеля, но неожиданно получил по лбу тяжёлой скамьёй и снова свалился на пол, на этот раз без чувств. Жан-Мишель с недоумением уставился на эту скамью, не понимая, как она вдруг оказалась в воздухе.
— Всем доброго дня, — поздоровался Анри, опуская скамью на пол. — Или кто-то ещё хочет попытать счастья? Уложите его поудобнее, — посоветовал он, кивнув на , и повернулся к Жану-Мишелю. — Я как раз проходил мимо, решил погреться. Поздравляю тебя, мой друг, это был хороший удар! сам напросился на него своей грубостью и необузданным нравом. Он оскорбил тебя, так что теперь вы квиты, — добавил он с нажимом и оглядел присутствующих. , Люк и угрюмо смотрели на него и молчали.
Жан-Мишель вытянул шею и осторожно поглядел через стол на , валявшегося на полу. Тот пошевелился и пробормотал что-то нечленораздельное.
— Ему надо проспаться, — бросил Анри. — Ну что, Жан-Мишель, идём? Если ты хочешь пообедать, я знаю местечко, где готовят получше, чем здесь, клянусь всеми богами Олимпа!
Когда Жан-Мишель и Анри уже были в дверях, в дверной косяк совсем рядом с головой Анри воткнулся кинжал, брошенный Люком.
Через несколько минут Люк, тяжело дыша, сидел на покрытом грязной соломой полу «Борова» рядом с бесчувственным и старался сделать так, чтобы дверь таверны перестала двоиться, прикладывал снег к подбитому глазу, , охая, держался за локоть левой руки и осторожно шевелил пальцами, а Жан-Мишель и Анри со всех ног бежали прочь от «Борова», пока хозяин таверны не вздумал взыскать с них ущерб за драку или, чего доброго, не позвал стражников. Наконец они остановились передохнуть у стены какого-то высокого серого дома. Негреющее солнце тускло блестело в морозной дымке, холодный воздух горчил от дыма каминов, от дыхания шёл пар.
Прежде чем вложить свой кинжал в ножны, Анри любовно погладил блестящий клинок. Жан-Мишель отряхнул одежду и сказал:
— Спасибо, друг, ты появился очень вовремя.
— Что ты с ними не поделил?
— Вийона…
Анри вытаращил глаза, а когда выслушал рассказ о ссоре, расхохотался.
— Я всегда думал, что поэзия — это мирное занятие, а вот поди ж ты! Но я тебя поздравляю. На месте Вийона я счёл бы за честь иметь такого читателя и друга, как ты!
— Без тебя из этого читателя и друга уже сделали бы отбивную.
— Это не имеет значения, главное — твоя честь! И честь Вийона. Мы её отстояли!
— Так значит, не считали Вийона за своего, — задумался Жан-Мишель вслух.
— ? — нахмурился Анри. — Они тут при чём?
— Да сейчас болтал про . Что, мол, Вийон на их жаргоне писал, а настоящим не был.
— Оно и неудивительно, — кивнул Анри. — Чтобы стать у них своим, мало писать баллады на жаргоне… Вийон наверняка знал кого-то из банды, но и только… Я про них много слышал. На их совести больше убийств, чем монет в кошельках у ростовщиков.
— Не понимаю, что привлекало Вийона в ?! Он ведь даже писал о них — почему?
26
Организованная группа преступников в средневековой Франции, опознавательным знаком которой была раковина (название произошло от французского «» — «раковина»).