— А в друзья его навещали? — спросил Анри.
Старик пожал плечами.
— Да нет, никто его не навещал. Вийон сказал, что раньше у него много друзей было, а теперь, мол, одни умерли, другие уехали, а третьи знать его не хотят.
— Скажите, а вот этот портрет… — Жан-Мишель показал старику гравюру в книге. — Тут написано, что это Вийон. Похож?
долго щурился на портрет и наконец заключил:
— Да что-то не очень. Этот упитанный, а Вийон совсем худой был, моложе, и лицо другое… Надо же, давно это было, а я всё помню…
Напоследок попросил прочитать вслух балладу, которую ему посвятил Вийон. Жан-Мишель прочитал, и прослезился.
Поблагодарив старого тюремщика за рассказ, друзья побрели домой. Вечер выдался хмурый. Жан-Мишель невольно представлял, каково пришлось Вийону в тюрьме. Представить оказалось нетрудно: на узких улицах было темно и промозгло, как в сыром подземелье, и под ногами то и дело шмыгали крысы. На фоне пасмурного неба чернела высокая громада .
— Вот, я всегда говорю, что не надо писать завещаний раньше времени, — сказал Анри. — Напишешь завещание — тут судьба и решит, что ты уже закончил, и ничего тебе больше от жизни не надо… А Вийон — ничего себе! Сперва «Малое завещание» написал, потом «Большое…» — как будто нарочно дразнил Фортуну… Это плохо кончается…
Они свернули к мосту. Анри пнул камешек и проворчал:
— А , выходит, не наврал тебе про ! Это в самом деле фамилия Вийона. Интересно, откуда столько знает про Вийона? Так, подожди-ка… — сказал Анри и сам остановился. — Ну, ясно, откуда.
— О чём ты?
— Да вспомнил, как давно, во время попойки в том же «Борове», что-то болтал про своего отца, хвастался, что тот был настоящим разбойником, едва ли не , да таким крутым, что его не поймали, когда всю их шайку накрыли… гордится, что похож на папу.
— А я ещё удивился, с чего это он вдруг завёл со мной разговор про Вийона. Где он — а где Вийон…
— На твоей книге стоит подпись «». Хотел бы я знать, кто её туда поставил, — сказал Анри.
— Я тоже об этом думал. Либо кто-то знал настоящее имя Вийона, либо…
— Неужели надеешься, что Вийон ещё жив?
Жан-Мишель покачал головой.
— Нет. Интересно, молится о нём хоть кто-нибудь?.. Вспоминаю «, »[29]— Вийон перечисляет там сплошной сброд! Не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать…
À , ,
À et aux devotes,
À et ,
et ,
et ;
À ,
sans fauves ,
Je à gens ![30] —
прочитал Жан-Мишель вслух начало баллады. — Тоже мне, завещание… Выходит, и над смертью он тоже смеялся…
— Это мне у него и нравится.
— А ведь со времени Вийона ничего не изменилось, — с волнением заговорил Жан-Мишель. — На улицах всё те же продажные девки в неприлично узких нарядах, а то и вовсе с голой грудью напоказ, всё те же хлыщи, которые нарочно ходят туда-сюда, чтобы показать, как они хорошо одеты и как громко их сабо стучат по мостовым, всё те же неукротимые любовники в этих башмаках, которые им всегда жмут, зато кричат всем вокруг своим рыжим цветом, как хороши их владельцы на ложе любви… Раньше я просто счёл бы всё это грязным и отвратительным! Но, когда я читаю Вийона, меня почему-то трогают эти стихи про и развратников! Трогают, несмотря на всю свою грубость и простоту! Я даже больше скажу тебе, Анри: после Вийона все другие стихи фальшивят… И это говорю тебе я, человек, который больше всего на свете любит книги и тишину! Я не знаю почему — но это так!
30