– А как же я? Я член этой семьи или нет?
Джулия не ответила, и он понял, что стоит вне круга избранных.
Это не должно было бы иметь никакого значения. У него есть еще родственники, с которыми он может провести Рождество, предоставив этим двум неудачникам находить утешение в обществе друг друга. Тем не менее ему стало обидно.
Джулия имела огромный успех в «Попугае».
Начинался рождественский наплыв туристов, и ресторан каждый вечер был переполнен посетителями. Некоторые клиенты настаивали на том, чтобы их обслуживала именно Джулия.
– Вы не должны допускать, чтобы Антонио вас монополизировал, – сказал Винченцо, когда они однажды ночью шли по темным улочкам. – У нас масса других клиентов.
– Он из тех людей, которые всегда добиваются, чтобы их замечали, – примирительно возразила Джулия. Настойчивая галантность Антонио принесла массу пользы ее самооценке. – К тому же он пообещал мне совершенно особенные чаевые, задумчиво произнесла она.
– Будьте осторожны. «Особенные чаевые» Антонио хорошо известны и выражаются не в деньгах.
Она взяла его под руку.
– Да ладно вам, не дуйтесь. Я просто делаю свою работу. А после шести лет отсидки в женском обществе я, может быть, не возражаю против чуточки восхищения.
– «Чуточка восхищения», – насмешливо передразнил Винченцо. – Еще секунда, и он повалил бы вас на пол.
Вместо ответа она взглянула на него с иронией.
– Понятно, – мрачно сказал он. – Похоже, что женщина, которая хвалится, будто не испытывает никаких чувств, не прочь заставить меня ревновать?
– Эта бесчувственная женщина не принадлежит вам, так что вы не имеете права ревновать. Винченцо, на что вы надеетесь?
Он пожал плечами.
– Может быть, я жду встречи с Софи.
– Ее нет. Она умерла где-то на второй год моего пребывания в тюрьме.
– Ошибаетесь. Она жива. Потому-то я и не могу освободиться от вас.
Они остановились под фонарем, в свете которого казались друг другу окрашенными в какие-то блеклые, неземные тона. Лицо Джулии, которое раньше было слишком худым, немного округлилось и несколько утратило свое измученное выражение. Это ей шло – она даже выглядела моложе.
– Для этого вы должны стараться более настойчиво, – сказала она. – Это лишь вопрос решительности.
– А если я не хочу быть решительным?
Пошел снег, сначала редкими хлопьями, потом все гуще и гуще. Сквозь эту завесу она изучала его лицо, освещаемое холодным светом.
– Все равно я уйду и оставлю тебя, – прошептала она. – Рано или поздно.
– Я знаю, – печально сказал он. – Но кто знает, когда? Во всяком случае, не сегодня.
С этими словами он притянул ее к себе, и она прижалась к нему, подставив губы для поцелуя и со страстью ответив на него.
В канун Рождества, в полдень, с башни Кастель Сант-Анджело в Риме был произведен пушечный выстрел, означавший официальное начало рождественских праздников.
Джулия и Пьеро слушали праздничную программу по купленному ею транзистору. Ресторан был закрыт, Винченцо отправился к семье, а она устроилась на Рождество в палаццо.
Они запаслись праздничными сладостями, включая pannettone, традиционный фруктовый кекс. За едой Джулия сказала:
– Помню, когда была маленькая, в канун Рождества я вывешивала свой чулок.
– В Италии дети так не делают, – объяснил Пьеро. – Чулки вывешиваются только на Епифанию, шестого января.
– Ну, я не буду ждать так долго и вручу вам свой подарок сейчас.
– Ты уже подарила мне перчатки и шарф две недели назад, – напомнил он ей.
– Да, я была вынуждена подарить их вам раньше, потому что иначе вы бы замерзли до смерти. А что случилось с деньгами, которые вы обещали потратить на себя?
– Я их проиграл. Когда-то я был известен тем, что срывал банк в Монте-Карло.
– Ладно, можете не рассказывать. Как бы то ни было, получайте ботинки и теплые носки. Не знаю, правильно ли я определила размер.
Размер подошел идеально. Старик надел обновки и гордо продефилировал по комнате. Джулия улыбалась и аплодировала.
– А это тебе. – Старик вытащил из кармана какой-то маленький предмет, заботливо завернутый в газету.
Развернув сверток, она увидела фарфоровую фигурку Пьеро в черной маске и трико из разноцветных лоскутков. Теперь она поняла, куда подевались его деньги. Она видела фигурку в магазине, и она стоила целое состояние…
Винченцо подарил ей сотовый телефон. Он позвонил ей в середине дня на Рождество.
– У тебя грустное Рождество.
– Да нет, не очень. Теперь у меня есть друзья и есть надежда. Я слышу, там с тобой твоя племянница? – Она расслышала смех маленькой девочки.
– Да, это Роза.
– Какой приятный звук, – задумчиво сказала Джулия.
– Придет и твое время. Держись за эту надежду.
После рождественского затишья на них сразу налетел шквал работы. Когда они убирались на второй вечер, Джулия спросила:
– Не возражаешь, если я уйду пораньше? Мне надо вернуться к Пьеро.
– Он что, неважно себя чувствует? – быстро спросил Винченцо.
– Немного простудился. Просто я хочу поухаживать за ним.
– Наверное, простудился, когда ходил на Сан-Заккария. – Винченцо застонал. – Не надо бы ему этого делать в такую погоду.
– А он больше и не ходит. Он не был там с тех пор как… С того дня, когда я ездила на Мурано.
Подходя к дому, Джулия посмотрела на окно: не стоит ли там Пьеро, как он иногда делал, поджидая ее. Но за стеклом она не увидела его лица, и это почему-то заставило ее побежать.
Он, наверное, просто спит, но все же…
Войдя в комнату, она не сразу увидела его. Старик лежал вытянувшись и тяжело дышал. Джулия старалась не шуметь, чтобы не разбудить его, но потом поняла, что он вряд ли проснется, что бы она ни делала.
Его лоб был горячим на ощупь, и дышал он с каким-то ужасным скребущим звуком.
– Пьеро. – Джулия легонько потрясла его. – Пьеро!
Старик приоткрыл глаза.
– Ciao, cara [1], – прохрипел он.
– Боже мой, – выдохнула она. – Плохо дело.
Слушайте, я пошла за помощью…
– Не надо. – Его горячая рука нашарила ее руку. Я останусь здесь, – прошептал он. – Останусь с тобой.., только с тобой.
– Нет, – взволнованно возразила Джулия. – Ты должен поправиться. Я позову Винченцо. Он знает, что надо делать. – Потом, не успев прикусить язык, чтобы не дать вырваться этим идиотским словам, она услышала свой голос:
– Не уходи.
Призрак веселья промелькнул в чертах его исхудалого лица.
– Я не уйду.
Джулия нашла свой сотовый телефон и вышла из комнаты. Не хотела, чтобы он слышал, что она будет говорить. К ее облегчению, Винченцо ответил сразу.
– Я звоню из-за Пьеро, – начала она. – Ему очень плохо. Возможно, пневмония.
– Хорошо, оставайся с ним. Я вызову «скорую» и сразу же приду.
Вернувшись, она обнаружила, что Пьеро сидит на диване и с тревогой оглядывается вокруг. Увидев ее, он тут же протянул к ней руку.
– Ты мне была нужна.., тебя не было…
Он цеплялся за нее, словно ребенок, и не сводил глаз с ее лица.
– Я говорила с Винченцо. Он вызывает «скорую».
– Не надо.., в больницу… – послышался болезненный скрежет. – Только будь ты. Держи меня.
Она снова уложила его и опустилась на колени, держа в руках его горячую руку. Старик неотрывно смотрел на нее. На сердце у Джулии было тяжело: что-то говорило ей, что конец уже близок.
Женщина была уверена, что он тоже это знает и хочет провести последние свои мгновения наедине с ней.
Джулия услышала какой-то шум и быстро подошла к окну посмотреть. Внизу, в маленьком садике, выходящем на Большой канал, она увидела Винченцо, который отворял кованую калитку и подпирал ее, чтобы она не закрывалась.
Она вернулась к Пьеро и обняла его, а через минуту вошел Винченцо.
– «Скорая» уже в пути, – сообщил он.
Когда он присмотрелся к старику повнимательнее, у него в глазах появилось потрясенное выражение; он перегнулся через спинку дивана и ласково взял Пьеро за руку.